После завтрака сидели на ступенях веранды, на чистых теплых досках. Захмелевший Звягин с наслаждением вдыхал сухой запах осенних трав, поглядывал на светловолосую голову сына, сидевшего на нижней ступеньке и привалившегося к его ноге, как к спинке стула, жмурился на солнце, распушив усы, как сытый кот, довольный, умиротворенный, ленивый. Все двери дома были распахнуты, и слышно было позвякивание ложек, посуды. Валя убирала со стола. Кулдошин, размягченный вином, сидел молча, курил.
— Малина была в этом году? — спросил Звягин, взглянув на разросшийся малинник.
— А чай сейчас с чем пили, — напомнил Юрка.
— Хорошо уродилась?
— Светка из нее не вылазила.
— Ты тоже, наверно, не проходил мимо, — потрепал Звягин сына по голове, по мягким волосам.
— А как же…
— А крыжовник?
— Он его еще зеленым оборвал. — Оказывается, Света стояла сзади и слушала разговор.
— Не ври! Сама ты… Тебя мама ругала. Забыла, у кого понос был?
— Хорошо, едрит твою копалку! — воскликнул, засмеялся Звягин. — Эх, Васька, знал бы ты, как я мечтал там вот так дома посидеть! Аж не верится, что я дома! Эх–ха–ха! И хорошо, что солнце, тепло. Ах, как здорово!
— А то как же, домой всякую тварь тянет. Я вон, надыся, кошку на другой конец Тамбова отпер, бросил. Убивать жалко. А она на другой день уже дома была. Нашла…
— Я тебе о душе человеческой, а ты такой пример… Я говорю, рвался сюда–страсть! Невмоготу порой было… Сижу сейчас разомлевший, счастливый, а в душе грустинка какая–то, заноза…
— Это от радости. Радость всегда с грустью перемешана.
— Ну, ребята, — поднялся Звягин, не желая продолжать ненужный разговор: не поймет Кулдошин. — А ну показывайте, как вы хозяйство без меня содержали.
Юрка с готовностью вскочил, и Света с радостью защелкала башмачками по ступеням. Сосед поплевал на окурок сигареты, кинул его к железной чистилке о которой сапоги в грязь чистили, и тоже поднялся побрел к выходу по узкой бетонной дорожке.
— Эге, парнички что–то у вас скособочились… Поправим, — подошел Звягин с детьми к парнику. Пленка с него была убрана, торчали одни деревянные ребра, посеревшие от солнца и дождей. Земля внутри вскопана и вспушена.
— Огурцы у нас раньше всех выросли, — похвастался Юрка. — Мы с мамой на базаре продали их сразу! К нам очередь была, во–он, как до забора!
Света подошла к отцу и сунула в его шершавую широкую ладонь свою теплую ручонку. Он нежно сжал ее, погладил по головке.
— Молодцы! — похвалил Звягин, оглядывая сад: яблони, кусты крыжовника, смородины, малинник возле забора. — Теперь ты на базар больше не пойдешь. Для себя будем выращивать.