— Кто же там учится?
— Там ребятишек полно… Семьями едут.
— Да-а… А я думала там все такие, временные.
— Что ты… Станцию лет семь строить надо. Дома ставить капитальные для служащих, домов десять двухэтажных, вокзал. Сейчас все временное. И бичевоз из Сургута теперь пустят…
— А что это?
— Бичевоз–то? Ребята поезд рабочий так зовут. Там хорошо. Тебя только с ребятишками не хватало. Тосковал… Я ведь бригадиром последний год работал! И ребята, и начальство уважали…
Все чаще Колунков вспоминал Дениску, все чаще думал, что нужно расплачиваться. В субботу вечером вытащил из тайника деньги, завернутые в газету, пересчитал при свете огня из печки. Оказалось четыре тысячи двести рублей наличными, да аккредитив на пять. Жить можно! Двести рублей с аккредитивом и паспортом спрятал обратно в тайник, а четыре тысячи перевязал ниткой в две пачки, завернул в обрывок газеты и сунул за пазуху.
Утром он был в поселке у Павлушина. По дороге сомневался: не ошибся ли, считая, что сегодня воскресенье, дома ли Андрей? Сомневался и в том, правильно ли делает, отсылая деньги, не лучше пропить их к черту.
Павлушин сидел в комнате за столом, писал контрольную работу. Увидел Олега, обрадовался, поднялся навстречу:
— A-а, отшельник! И опять под мухой… Когда же я тебя трезвым увижу? Или не дождаться мне такого дня?
— В гробу, Пионер, только в гробу! Или тогда, когда ты читать перестанешь!
— Этого ты не скоро дождешься…
— Ну вот, — развел руками Олег.
— Ты долго еще будешь сидеть в своей берлоге? Не надумал к людям выходить?
— Ну что ты, я там обжился… Никто не мешает, и я никому зла не приношу… Сейчас бруснику собираю, центнер сдал! — Колунков плюхнулся на стул возле стола.
— Молодец, не бездельничаешь…
— Притащить тебе ведерко?
— Я в прошлое воскресенье сам по кустам лазил. Набрал…
— Я смотрю, ты гитару приобрел, — увидел Олег гитару возле тумбочки.
— Ребята забыли. — Андрей закрыл тетрадь и положил ее на край стола на стопку книг.
— Я помешал? — посерьезнел Колунков. — Я не надолго… Я к тебе, Андрюха, по делу… — Олег достал из бокового кармана штормовки газетный сверток и развернул. Андрей увидел две толстые пачки денег, перевязанные ниткой. — Перешли «бабки» по этому адресу, — передал Олег листок Павлушину. — Мне на почту показываться, сам знаешь…
Андрей глянул на адрес.
— Это первой жене?
— Да!
— Она же к тебе претензий не имеет… Сколько тут?
— Четыре…
— Ты лучше бы им всем тысячи по полторы выслал. Они бы, может, и отстали от тебя. Жил бы спокойно… А Василиса твоя, сам говорил, замужем давно…
— Это мое дело, Пионер! Мое… — перебил Колунков и заговорил о другом. — Я слышал, Ломакина на пенсию проводили?