Едва Звягин появился на пороге, как плотники заревели на разные голоса:
— О-о! Кто пожаловал! Звягин, сукин сын! Явление Звягина народу!
Бригадир Черенков поднялся, высокий, худой, сутулый с редкими седыми волосами. Он уж малость под мухой был. Неожиданно для Звягина обнял его длинными руками, говоря громко:
— Я рад! Рад видеть!
Черенков всегда относился к Звягину хорошо, уважал в нем мастера.
— Снова к нам?
— Давай, давай, шкафчик свободный есть, переодевайся. Садись! Что ты, как не родной!
— Хлопнешь за встречу? — сняли газету с трехлитровой банки. На треть она уже была пустая.
Длинный стол, вокруг которого сидели плотники, завален мятыми газетами с котлетами, кусками колбасы, сыра, хлеба, яйцами, заставлен термосами.
— Он сам должен за встречу притащить! — Это Зотов. Он малость изменился за это время. Дряблые щеки обвисли сильнее, стали какими–то малиновыми, а нос посинел. Только глаза по–прежнему наглые и насмешливые.
— А как же без этого, — ответил Звягин и одну за другой выставил из полотняной сумки две бутылки.
— Нормалек!
— Это другой коленкор!
Банку закрыли пластмассовой крышкой, сунули в один из шкафчиков, дверцы которых занимали две стены, а бутылки взялись распечатывать.
— Деньжищ, наверно, припер чемодана два! — сказал Зотов своим обычным ехидно–насмешливым тоном.
— Два? — усмехнулся Звягин. — Поехал бы я туда за двумя. Бери выше…
— Как, вообще–то удачно съездил ось? — спросил бригадир.
— С долгами расплатился, — уклонился от прямого ответа Звягин.
— Олег Колунков как там? Не спился окончательно?
— К тому идет… Бичует.
Упоминание о Колункове снова вызвало у Звягина чувство вины: больше недели в Тамбове, а до сих пор не выгадал времени, чтобы выполнить его просьбу. Попрощавшись с плотниками, он отправился на Коммунальную улицу, где жила Грузнова Ольга, та самая алкоголичка, от которой Олег сбежал в Сибирь. Шел, придумывая, что ей сказать, кем представиться. Решил, если она по–прежнему на вид пропитая, сказать, что вместе пили на прошлой неделе, зашел похмелиться. Глупо, но ничего стоящего в голову не приходило. Поднялся на второй этаж, позвонил. Дверь чуточку приоткрылась. Была она на цепочке. В щель виден был острый настороженный глаз маленькой старушонки, седая прядь закрывало ухо.
— Фузнова Ольга здесь живет?
— Нет ее, — быстро ответила старушка, похожая на испуганного мышонка, и хотела закрыть дверь, но Звягин удержал, сунул в щель ногу.
— А когда вернется?
— Не скоро. Она в роддоме…
— Как в роддоме? — поразился Звягин. — Зачем?
— Рожает.
— Она замужем?
— Ага, много вас дураков жениться на ней, очередь стоит. — Старушка говорила быстро и смотрела по–прежнему подозрительным настороженным взглядом. Она снова толкнула дверь, попыталась закрыть, но Звягин не дал.