— Цыпленочек опять заговорил, — ласково засмеялся Звягин, поворачиваясь к Гончарову. — Долго он что–то не разговаривал. Бывало, каждую ночь вспоминал…
— Уставал сильно, — также ласково отозвался бригадир.
— О ком он так? — спросил Андрей.
— По сыну тоскует… Должно, опять во сне увидал… — Колунков замер, уловив запах одеколона, раздул ноздри и начал нюхать воздух, застыл, как охотничья собака, неожиданно почувствовавшая впереди запах птицы. Он глянул вниз и пошарил глазами по землянке, задержался на брезенте. Он подумал, что запах одеколона идет оттуда, потом увидел, как Павлушин растирает щеки ладонью, а в другой руке держит пузырек с одеколоном. Из–за брезента послышался Анютин смех. Андрей поморщился, закрутил пробку, сунул пузырек и бритвенный прибор в рюкзак и затолкал его под нары. Колунков с нежной улыбкой наблюдал за ним, словно молодой отец за игрой своего малыша, затем задумчиво почесал небритую щеку, усмехнулся, громыхнул пальцами по струнам и запел:
Мне пала карта — дальняя дорога,
мне пала карта — казенный дом…
Завел котомку я и проклял Бога:
мне участь горькую готовил он,
И вот отправился я добровольно…
— Что ты заныл? — перебил его Борис Иванович, снова отрываясь от книги, читать которую было скучновато. В ней было много непонятных слов. Это раздражало. — Казенный дом да казенный дом! Воешь, как кобель на луну. Спел бы что–нибудь стоящее!
— Он по казенному дому тоскует, — пояснил Звягин, намекая на то, что Колункова, как алиментщика, разыскивает милиция.
— Это коту ясно… Найдут — упекут! — поддержал Звягина Ломакин.
— Всё! Агушки! Мат созрел! Пятнадцатый ход и ку–ку! — воскликнул Звягин, радостно потирая колени и покачиваясь.
— Давай еще! — требовательно попросил Сашка, разгоряченный проигрышем.
Они начали расставлять шахматные фигуры.
Андрей, чувствуя, что настроение у Колункова благодушное, спросил:
— Ты что, действительно три раза был женат?
— Сколько раз — одному Богу да ему известно… Только у трех жен его дети растут, — ответил за Олега Звягин.
— Да! — воскликнул Андрей. — И все подали на розыск?
— Первой нет среди них! — отозвался Колунков.
— Почему?
— Первая жена у меня Василиса Прекрасная! — Колунков повесил гитару на сучок стойки нар.
— А почему же ты тогда удрал от нее, от Василисы Прекрасной? — удивился Андрей.
— Потому, что я не Иван Царевич!