Да.
Я Норинскую наметила себе на дальнейшее. А получилось, что двери у Норинской были совсем открытые.
Я — раз! — и зашла.
Я подумала, что у меня получился день хороших дверей, и что надо.
Норинская говорила по телефону.
— Да… Завтра буду до семи… Да…
У Норинской голос был прямой-прямой. Это потому, что у Норинской в словах все-все буквы были прямые. Прямые — это печатные. На письме есть буквы с кругом, есть с углом, и все-все непрямые. Некоторые говорят в голос вроде на письме, а некоторые нет.
Я как зашла, сразу кашлянула и постучала в двери с этой стороны. Я видела, что так делают. Мне понравилось.
Норинская скоренько положила телефон.
Спросила у меня:
— Вам что?
— Лора Николаевна, можно с вами поговорить?
— Что случилось?
— Не случилось. Я хотела вас попросить. Я вас сильно уважаю как женщину. Вы ж ленинградка, а ленинградцы все такие люди, такие люди… Вы для меня как артистка. Это если по красоте. А по уму, так я даже не знаю…
Я говорила, а сама голову держала вроде я цуцик. Я рассудила, что Лоре будет приятно.
— Ой, Мария, ну что ты… Спасибо, конечно, на добром слове… Что попросить?
— У меня получилось, что мама давно умерла. У меня нету, кто подскажет про жизнь… Я вас не хотела тревожить… Думала, может, у Катерины Сидоровны спрошу…
— Госсссподи!
— Я ж только подумала… Мне перехотелось у Катерины Сидоровны спрашивать…
— И правильно!
— Потом я думала, что, может, Надежда Сергеевна…
— Госссподи!
— Лора Николаевна, вы ж сами видели на утреннике… Стыдно! Да, Лора Николаевна?
— Да, Мария! Женщина никогда так не должна! Никогда!
— Ой, Лора Николаевна! Я как наслушаюсь, так я не знаю… Я не сплетница… Я ненавижу, когда Катерина Сидоровна про всех-всех-всех, и про вас тоже…
— Мария, есть люди, которые не понимают хорошего отношения. С такими людьми надо быть очень строгим. Понимаешь?
— Понимаю, Лора Николаевна!
— Таким людям всегда надо давать бой, а то они распускаются. Ты понимаешь?
— Понимаю, Лора Николаевна!
— Мне сейчас надо бежать. Я рада, что ты честная девушка. Я тебе помогу.
Я пошла в буфет. Верней, я пошла на кухню. У нас же две двери — одна на кухню, а другая в сам буфет. А с кухни в буфет — дырка. Я ж уже рассказывала.
— Мария, дэ ты швэндяешь?
Все-таки Катерина грубая.
Я думала, что если пойду на кухню, так Катерины там не будет. А получилось, что она лично с кастрюли наливает борщ. По тарелке видно, что добавка.
Я глянула в дырку, а в зале был один Александр Иванович с товарищем. Хорошо кушали. Меня не было минут с двадцать, а они еще первое. Конечно, до первого полагается холодная закуска.