Нервные окончания раскалились, мышцы непроизвольно сжимались, и каждое сжатие приносило острую, колющую боль. Я дергалась на песке и откуда-то знала, что вот эти вот незабываемые ощущения – это несерьезно. Всего лишь отголоски чего-то худшего.
Все прекратилось так же быстро, как и началось. Я лежала на песке, чувствуя, как легким не хватает кислорода, и понимала, что больше воздуха в них все равно не поместится. Грудная клетка быстро вздымалась. Мышцы живота болели.
– Каси? – около меня на колени упал прибежавший Илис.
Совсем рядом тихо скулил линорм.
– Что ты творишь? – хозяин злился почему-то на меня. – Как ты активировала привязку?
– Я – что?
Накрыв голову лапами, генерал Рован продолжал скулить. Я бы не отказалась прилечь рядом, из нас получился бы замечательный дуэт.
– Активировала привязку, – раздраженно повторил хозяин, поднимая меня на руки. – Едва удалось ее отключить.
«Бессердечный гад», – подумала я вяло и завыла:
– Хазя-я-я-и-ин, мне пло-о-охо, я испуга-а-алась…
Из холодного носа охотно потекли сопли.
– Не реви, – хмуро велел он, сбавив градус негодования. – Что случилось?
– Не зна-а-аю. Я осматривалась, Рован прыгнул. Дальше ничего не помню. Я испугалась. Хазя-я-я…
– Линорму хуже, – оборвал меня Илис.
Попытка устыдить удалась. Вытерев лапкой нос, я решительно высказалась:
– Рован. Можно – генерал Рован. Думаю, он будет не против.
– Думаю, ты самая страшная рагра, которую он видел в своей жизни.
Я бы с удовольствием на него обиделась, если бы линорм не дрожал так жалобно. Он уже даже не скулил.
– Пошли его утешать.
Илис перевел взгляд на линорма.
– И как ты себе это представляешь?
– Ну… погладишь его. Скажешь, что я больше так не буду.
– Ты так больше не будешь в любом случае, – сурово велел хозяин. – И никому не расскажешь о том, что здесь произошло.
– Совсем никому?
– Даже отцу. Никто не должен знать.
– Почему?
– Потому что это ненормально. – Почесав меня между ушами, он все же поднялся и приблизился к линорму. Утешать, стало быть, собирался. – Ты, конечно, невыносима, но я не хочу, чтобы тебя забрали.
– А могут?
– Наш случай неординарен, его захотят изучить. И если со мной ничего не сделают, то тебя с линормом заберут. И едва ли я вас еще когда-нибудь увижу.
– Никому, – тихо согласилась я, обнимая руку, на которой сидела, – ни одной живой душе.
Призрачная нечисть условно мертвая, так как не функционирует как обычный живой организм. Но болтать умеет и любит, о чем я очень вовремя вспомнила. Да и свеженькое умертвие вполне способно сдать меня первому встречному некроманту. Поэтому предусмотрительно добавила: