— Saperlipopette! — рявкнул жандарм жандармским голосом. — Всех арестую, кровь Христова в Пресвятую Пасху через Рождество!
Бах! Молитвенник бессильно ткнулся кожаной обложкой в пол.
* * *
«…Мятеж и смута в Испанской республике выявили внутреннюю несостоятельность испанского государства. В течение последних трех месяцев оно распалось и фактически перестало существовать. Тем самым прекратили свое действие договоры, заключенные между Французской республикой и Испанией. Предоставленная самой себе и оставленная без руководства, Испания превратилась в удобное поле для всяких случайностей и неожиданностей, могущих создать угрозу для Франции и французского народа…»
Крис положил газету на стол. Ясно…
— Читайте, читайте, сын мой! — вздохнул священник. — Сегодня, увы, знаменательный день. Золотыми буквочками — в Историю. Гвоздиками! Не так ли, tovarishh мэр?
Барбарен дернул густыми бровями.
— Коммунисты, между прочим, вышли из правительства и осудили. Это на второй полосе, вверху.
Лошадиные тридцать два оскалились.
— «Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки пред народом, и сказал: невиновен я…»[76] Читайте, Кретьен!..
«…Правительство Французской республики не может безразлично относиться к тому, что население Каталонии, Наварры и Басконии, единокровное своим братьям, проживающим во Франции, брошено на произвол судьбы и осталось без защиты. Ввиду такой обстановки Правительство Французской республики отдало распоряжение Главному командованию дать приказ войскам перейти границу и взять под свою защиту жизнь и имущество…»
— Началось еще вчера, — негромко проговорил Мюффа. — В приграничных департаментах введен особый порядок управления…
Не договорил, словно предлагая самому догадаться. Репортер пожал плечами.
— Oh, yeah! Меня, кажется, арестовали?
Власти переглянулись, но промолчали. Крис полез во внутренний карман пиджака, нащупал книжечку с орлом и надписью «United States of America».
— Не надо, Кретьен, — понял его кюре. — Вы совершите побег — прямо из моего дома. Через окно.
— Мотоцикл ваш я подгоню, — прибавил Барбарен. — Бензин еще остался? Ничего, заправлю.
Репортер поглядел на Мюффа, но того именно в этот момент очень заинтересовали цветы на подоконнике.
* * *
— А чего вы хотите, Кристофер? — удивился Мюффа-младший, наливая компот в большие глиняные чашки, украшенные многоцветной поливой. — Эндогамия, кросс-кузенные браки… Прошу!
За окном уже вечерело, компот же, прямо из кухни матушки Мюффа, оказался необыкновенно вкусен.
Поль-Константин водрузил тяжелый кувшин, тоже поливной, темного блеска, на стол и только после этого соизволил пояснить.