Объяснять мне, что я виноват не было необходимости.
В этот месяц у нас не было шансов выжить. Мама, наученная опытом выноса с завода халвы, со многими предосторожностями выносила в пергаментной бумаге немного баклажанной икры, иногда пакетик черного перца. Перец она наладила продавать цыганкам на Привозе, которые платили деньги без обмана. Так мы выжили, а пугать меня цыганами, как это делали некоторые родители, не имело смысла. Они в расчетах демонстрировали порядочность. Потом мама прекратила этот бизнес. Все-таки, цыганская публика…
Когда я выстаивал в очереди на улице Жуковского, № 22, то наблюдал за тем, как ребята ломают громадные ящики, установленные вдоль стены. В них были противогазы, изготовленные из эластичной резины. Никто не запрещал пацанам этого делать.
Наша компания «приобрела» противогазы, и так же, как другие ребята, мы стали делать рогатки. Резина была очень крепкой и хорошо растягивалась. С таким оружием хорошо было охотиться на воробьев. Если нам удавалось настрелять по несколько штук, «специалисты» обмазывали их глиной вместе с перьями и на костре готовили шашлык. Когда глина становилась черной, ей давали остыть. При ударе о камень горелая глина лопалась, как орех, и разлеталась вместе с перьями. От каждого воробья оставалось несколько грамм мяса возле лапок и ребер. Ничего вкуснее нам до того есть не доводилось. Развалок было много, никто не обращал внимания на то, что дети там что-то жгут.
Мама Толика Тита стала работать кассиром на стадионе «Пищевик» (в дальнейшем — «Черноморец»). Мы получили возможность регулярно посещать игры, постепенно становясь болельщиками.
Осенью моя мама купила на толкучке матросскую курточку, которая мне очень понравилась. Лишних денег у нее не было, и она в моем присутствии долго торговалась за каждый рубль с продававшим куртку пацаном. Осень стояла прохладная, но в тот вечер, когда мы шли на футбол, было тепло. На стадионе мы с Толиком уселись как обычно на заборчике между трибунами, и я подстелил куртку под себя. Матч закончился, и я, забыв о ней, побежал вместе с Толиком домой. Когда я вспомнил о куртке и вернулся за ней, ее, конечно, уже не было. Явился домой я не в лучшем настроении. После этого случая одесский футбол потерял своего болельщика.
Начали работать базары. Были они не обустроены и разорены до неузнаваемости. Во время оккупации крестьяне не имели возможности привозить имеющиеся у них продукты. У них не было транспорта, кроме того, им приходилось опасаться грабителей, румынских солдат, бомбежек и прочих проблем.