«Прорывайся, — приказывал себе Аман. — Не обращай внимания на голоса и картинки». Единственной причиной, по которой два воина все еще продолжали стоять на ногах, несмотря на яд, попадавший в их кровь из-за укусов демонов, было то, что они успели выпить остаток воды жизни. Друзья понимали: если сражение вскоре не закончится, действие живительной жидкости прекратится и их уже ничто не сможет спасти.
«Я не должен позволить им умереть», — думал Аман. Сам он с радостью принял бы смерть, но допустить гибель друзей не мог. Заревев, он поднял руку с зажатым в ней ножом. Голоса стали звучать громче, а картинки проноситься с гораздо большей скоростью, но воин пообещал себе, что на этот раз его ничто не остановит. Он выступил вперед из-за спины друзей и ударил, а потом стал махать лезвием снова и снова. Демоны, кряхтевшие, стонавшие и истекавшие кровью, падали к его ногам один за другим. Когда Аман прорвался в самую гущу недругов, с него стекала их кровь, глаза горели, а рот был наполнен мерзким гнилостным вкусом, но он не останавливался, а вскоре желание прекратить все это и вовсе пропало. Теперь под влиянием мелькавших в мозгу картинок он стал испытывать непреодолимое стремление убивать, калечить.
Воин отрубил руку демона и улыбнулся, разрубил ногу другого противника надвое и засмеялся. Он голыми руками вырывал глаза, языки и даже гениталии и смеялся все громче, ибо все это казалось ему очень забавным.
В малиновых глазах демонов отразился страх, и вскоре они стали пятиться, чтобы убраться подальше от Амана. Но ему было недостаточно, он был возбужден и нуждался в продолжении битвы, представлял все те ужасные вещи, которые может сотворить со своими противниками, предвкушал, как они будут кричать, умолять о пощаде и истекать кровью. Да, это казалось ему очень веселым.
— Остановите его! — закричал Люцифер, в позе и голосе которого уже не было прежней расслабленности. — Отрубите ему голову!
— Как насчет того, чтобы вместо этого отрубить голову тебе? — раздался в зале новый голос. — Она будет очень хорошо смотреться в моем ящике для трофеев.
Аман узнал этот голос, понял, что он принадлежит кому-то, кем он восхищается, но не стал тратить время на то, чтобы взглянуть на говорившего. Ведь вокруг еще оставалось так много врагов, как будто специально ждущих свидания с его ножом. Он разрезал чье-то горло, пронзил сердце, ощутил, как на лицо упали капли теплой жидкости, и слизал их. «Восхитительно», — пронеслось в его голове.
— Лисандр, — произнес сквозь зубы Люцифер.
— О, Аэрон, — закричала женщина. — Мой бедный, мой дорогой. Ты едва держишься на ногах.