— Мир большой, и в нем полно людей, которые спят тогда же, когда и я. Демон запросто их находит. Кроме того, каждый день я засыпаю на одну секунду позже и, соответственно, позже просыпаюсь. Так что время охоты постепенно смещается, и рано или поздно каждый может стать нашей добычей, — ответила Скарлет, мысленно добавив: «Иными словами, бойся нас!»
— Непонятно, — кивнул Гидеон и, немного помолчав, снова заговорил: — Я не хочу знать, откуда у тебя татуировка с цветами. Я не хочу знать, кто и когда тебе ее сделал. И я уж точно не хочу знать, как между нами все закончилось.
«Ага, я оказалась права», — мысленно возликовала Скарлет, а вслух произнесла:
— Я уже сказала тебе: мы никогда не были женаты.
Она отправила в рот кусочек ароматной вареной моркови и сделала глоток красного вина.
— И я поверил тебе.
Скарлет пожала плечами и так же бесстрастно, как и Гидеон, проговорила:
— Ты получил достаточно ответов для одной ночи. Я ведь знаю, что ты именно для этого меня сюда привез — чтобы выведать мои секреты, которые не дают тебе покоя, а потом с чистой совестью вернуть назад, в подземелье.
— Ты не права. — Гидеон перегнулся через стол и, бережно поймав ее руку, поднес к губам и поцеловал. — Я просто хотел сбежать с тобой ото всех, чтобы побыть вместе и лучше узнать друг друга.
Скарлет едва не закричала себе: «Не смягчайся! Не смей!» Именно эти слова женщина жаждала услышать сильнее всего на свете. И вот они слетели с уст Гидеона… и были ложью…
Скарлет охватило страдание, граничащее с физической болью. Ее сердце вновь покрылось льдом. Ей хотелось вытащить из спины невидимый нож, который Гидеон вонзил туда, и перерезать ему глотку. Воин только что соврал ей, ведь, будь его слова правдой, он сейчас согнулся бы пополам от боли. «Мерзавец! — думала Скарлет. — Он играет со мной, а я почти поверила ему».
«Будь жестче! Ты ведь сволочь! Вот и веди себя так, как положено сволочам!» — приказала себе она.
— Узнать друг друга? А зачем? — В ее тоне сквозила горечь, и она ничего не могла с собой поделать. — Все равно в твоей памяти ничего надолго не задерживается.
Гидеон нахмурился и выпустил ее руку.
Скарлет с трудом сдержала крик — до того ей хотелось, чтобы он снова ее коснулся, и в то же время она ненавидела себя за это желание. Однако вместо этого она молча продолжала есть, пока посуда не засияла чистотой, не оставив Гидеону ни крошки еды и ни капли вина.
— Почему ты так… не хочешь, чтобы я ничего о тебе не знал? — мягко спросил воин.
«Почему? — мысленно переспросила Скарлет, а затем опять же про себя ответила: — Да потому, что многие тысячи лет я провела, гадая, где ты, что делаешь и кто сейчас с тобой рядом, недоумевая, почему ты ушел и больше не вернулся, не зная толком, жив ли ты вообще». Ее сердце разрывалось от боли и страха, которые становились все сильнее и невыносимее. Скарлет постоянно рвало, желудок отвергал любую пищу. Однако, поскольку в чувствах Гидеона она не сомневалась, в конце концов ей пришлось признать: его нет в живых, ибо только смерть могла помешать ему вернуться к ней. О, как же она горевала, как плакала! А оказалось, что все это время он был жив… Узнав об этом, она ощутила не просто боль, а какую-то дикую, нечеловеческую муку, которая не прошла до сих пор, отравляя жгучим ядом все дни и ночи. И вот теперь он сидит перед ней и пытается устыдить за то, что она лишила его покоя! Скарлет стиснула пальцы так, что раздавила бокал, который держала в руке. Осколки поранили ей ладонь, но она, кажется, и не заметила этого. Что такое несколько кусочков стекла в сравнении с тем, через что ей пришлось пройти? Ничто!