– И чем же вы с ними расплачиваетесь?
– Водой и кусочками солнца.
– Кусочками солнца?
– Раш-ха-тре, – шаман обратился к мальчишке, которому я, очевидно, приглянулся. – Покажи свой кусочек солнца.
Паренек сунул руку в лохмотья и извлёк на свет внушительных размеров не огранённый сапфир, на который вся наша компания уставилась как на второе пришествие Богов с Явором во главе. На грубой ладошке мальца-могота камень смотрелся как настоящий магический артефакт.
– Чтоб мою бороду… – задохнулся гном, пожирая взглядом драгоценность.
– Мы не видим в них пользы, но среди ваших кусочки солнца имеют ценность, – проскрежетал старик. – Гладкокожие многое дают нам в обмен на них.
– Спроси, где они его нашли! – шепотом прокричал Кир, дергая меня за рукав.
– Не-бо дарить камни горам, там мы на-ходить их, – старейшина ответил копателю на Локуэле и снова заговорил на своём языке, повернувшись ко мне. – Если вы хотите, мы можем дать вам столько кусочков, сколько у нас есть. Всё равно этого будет мало, чтобы сказать спасибо.
Покосившись на гнома и мысленно возрадовавшись, что тот не понял щедрости старого шамана, я ответил:
– Спасибо, Харех, но нам они не нужны.
Казалось, могот немного огорчился моим словам, поэтому я поспешил добавить:
– Но есть кое-что, чем вы можете нам помочь.
Мы уже стояли возле просторной хижины в самой глубине селения. Буквально в нескольких шагах брала начало пещера, уводящая в темноту под горой. Шаман подозвал пару моготиц и велел им освободить «дома для гостей».
– Сегодня многие из нашего племени умерли, – пояснил он. – Теперь у нас много свободного места в хаул-оахре.
– Можем мы поговорить с тобой, Харех? – спросил я, стараясь не забыть о главной цели нашего здесь пребывания.
– Конечно, воин, – дружелюбно осклабился могот. – Пока для вас готовят ночлег, я приглашаю вас в свой дом.
Старик, кряхтя, скрылся за занавеской, выполняющей роль двери, махнув товарищам, чтобы следовали за мной, я шагнул следом.
Хижина Хареха оказалась именно такой, каким я себе представлял жилище шамана: в центре – выложенный камнями очаг, рядом – грубый лежак из шкур и меха, на каменной плите аккуратно разложены пучки сухих трав, угольки, косточки мелких зверьков и прочие обрядные принадлежности, у самого выхода – дырявая жестяная бадья с чисто обглоданными костями. У дальней стенки стояла чашка, наполненная разнообразными драгоценными камнями – рубинами, изумрудами, сапфирами, гранатами и даже алмазами – при виде неё Кир шумно вдохнул и, судя по всему, перешёл в предобморочное состояние.
Старик уселся на лежак, кивнув моготице, принёсшей корзину бурого угля, мы расселись на шкурах напротив. У выхода переминался с ноги на ногу тощий Раш-ха-тре.