Потому что ни возразить, ни добавить было нечего. Странно, конечно, но старый могот оказался мудрее, чем я ожидал. А ещё – что уж совсем дико – он оказался человечнее людей. Всех, кого я знал.
«Это, наверное, оттого, – подумал я, – что, будучи человеком по названию, слишком трудно быть им ещё и по сути. Обычно получается только что-то одно из этого. А у меня и вовсе ничего. И на что я, спрашивается, надеялся? Что смогу иметь человеческую жизнь, категорически не желая быть похожим на людей? Что если скажу, что все эти бесчеловечные сволочи – не люди, то сам когда-нибудь смогу назвать себя человеком? Глупость, да и только. Самообман. Я не произошёл от людей, а теперь ещё и не могу заставить себя их любить. Кто угодно – Кир, Рэн, Харех – ближе к человеку, чем я. Поэтому у меня никогда не могло быть «долго и счастливо» в этом мире. Даже «коротко и счастливо» не получилось. Наивный дурак…»
Шагая и размышляя таким образом, я даже не сразу заметил, насколько разволновался. Новое понимание проехалось по старым больным местам колесом разочарования.
«А ведь после смерти Лины такое случилось впервые. – пришла мысль. – Давненько меня не беспокоили мысли о чуждости всему и вся».
Улёгшись на жёсткий кожаный топчан, я ещё долго прислушивался к себе.
Неужто во мне что-то ещё осталось?
Выходили ещё затемно, но небо на востоке уже начало светлеть.
Провожать вышло всё племя. Моготы снова протянули руки в жесте благодарности, а в самой середине, как чахлая тень, стоял Харех – он единственный не улыбался.
Раш-ха-тре нервно теребил в руках мешок со своей снедью, с нетерпением ожидая момента, когда мы уже пойдём. Не думаю, что это оттого, что ему хотелось поскорее вернуться – скорее мальчишка жаждал приключений. Он безмерно гордился тем, что именно на него возложили столь важную миссию.
– Счастливый путь, – сказал шаман на Локуэле. Мои спутники коротко поклонились.
– Спасибо за ночлег и проводника, – сказал я. – Мы не забудем вашей доброты.
Харех кивнул:
– Пусть горы будут добры к вам.
Развернувшись, я ещё долго чувствовал спиной взгляды стоящих в полном молчании моготов.
Вскоре мы попали на развилку, о которой говорил шаман. К северу виднелось широкое ущелье, окружённое угольно-черными горами, похожими на торчащие из земли клыки, на запад же уводила тропинка, ныряющая в скопление валунов. Раш-ха-тре уверенно свернул на последнюю.
Мальчишка шёл впереди и изредка оглядывался на нас – видимо, ему всё ещё не верилось, что он путешествует в такой компании.
– Славный малец, – ворчливо заметил Кир, всё ещё злой на меня за то, что я не выторговал у моготов ни одного драгоценного камня. – А главное, не разговорчивый.