Чувствуя, как сердце проваливается в желудок, Кир пытался заставить себя решиться. «Уже пора. Уже сейчас».
– Кир, что думаешь?
Вздрогнув, копатель быстро посмотрел на обоих спутников и отвернулся:
– Не знаю.
– Вдруг им понадобится помощь там, а не здесь? – продолжал рассуждать вслух Рэн, бессознательно ускоряя шаг. – Что, если Эн ошибся, идя туда с одной лишь Литессой? Что, если им не хватит рук?
«Им понадобится помощь, наверняка», – продолжал думать гном, слушая вполуха.
«Так какого чёрта ты сидишь? – прикрикнул он на себя. – Встань уже и иди! Так нужно поступить!»
«Не могу. Боюсь. Бездна, как же это трудно…»
«Грогган сам себя не убьёт, вшивая ты бородёнка!»
– Можете оставить меня здесь, – сказал Арджин, не переставая растирать ногу. – Какая сейчас разница? Если нам суждено выжить, то, скорее всего, всем. Или никому…
Рэн остановился, глядя на разведчика в упор. Ему явно не нравилась идея оставить разведчика одного.
И тогда Кир, глубоко вздохнув, решился.
– Я схожу на разведку. Если что, вернусь за вами. Бросать никого нельзя, – сказал он, припомнив одно из главных правил копателей.
– Тогда получается, что мы тебя бросили! – попытался возразить пуэри, но Киримор, сам того не ожидая, зло бросил:
– Это всего лишь разведка. Гном в пещерах не пропадёт, не переживай.
Охотник молчал, поджав губы.
– Не дёргайтесь. Всё равно нужно, чтоб кто-то боеспособный остался у входа.
Не дожидаясь ответа, копатель решительным шагом направился к воротам, но в самих створках всё же не выдержал и обернулся, чтобы ещё раз посмотреть на стылое северное небо.
Вместилище Средоточия оказалось огромным. Идеально ровные стены, расположенные в форме тетраэдра, сходились на недосягаемой взгляду высоте, воздух – тёплый, почти горячий – уже сам по себе нёс в себе запах глубокой древности, начала времён.
Отсюда всё началось. Здесь же всё может и закончиться.
Стены, они же потолок, испещрены подвесными переходами, но снизу те кажутся крошечными, и совсем уже невозможно сказать, есть ли на них кто-то, смотрит ли на нас? Сотни входов и выходов, точно дыры в улье, тёмными точками составляют правильный узор, над нами завис настоящий город, в центре которого замерло в воздухе, переливаясь, главное сокровище Нириона.
Средоточие на первый взгляд напоминало шар в десяток саженей в поперечнике, при ближайшем же рассмотрении – прозрачный камень с мириадами граней, которые разбрасывали исходящий из его центра свет во всех направлениях. Я не мог смотреть на него дольше пары секунд, потому что в глазах начинало невыносимо рябить, зато перед глазами тотчас встала эмблема, что мелькала везде с момента нашего появления на острове – геминмон, бриллиант-в-горе.