— «Значит, все в порядке, теперь ей не отвертеться, и она мне все расскажет».
— По твоему сияющему виду можно сделать вывод, что с документами все в порядке. И теперь-то мы сможем заняться моим делом, — добавил он вслух.
— Конечно, только после нескольких моих вопросов.
— Ну что еще? — с тоской в голосе почти простонал он.
Мелен взяла небольшой стульчик, стоящий возле будуара, и, пододвинув его к Карлу, села напротив.
— Во-первых, меня интересует материал по этому модернизированному устройству форсажа GM—1. На ваших новых машинах в полку они уже стоят?
— Да, на всех четырех. Но, как я слышал от механиков, в этой модернизации никаких особых изменений нет. Они просто взяли и подогнали его под более мощный двигатель «G6»[33]. На этом все и закончилось.
— Хорошо, с этим понятно. Теперь с вооружением на «G6». Я правильно поняла, что на базовых версиях оба пулемета 7,9 заменены на калибр 13,0 мм?
— Да.
— Так, теперь дальше.
Ловким движением она извлекла уже сухой снимок, в котором он тут же узнал свою недавнюю работу.
— Вот здесь что написано? — она указала пальчиком на смазанную строку. Из всего написанного можно было разобрать только цифры «108. 30». — Я же говорила тебе, правильно держи камеру, а то резкости не будет.
— Только вот не надо меня, пожалуйста, сейчас пилить. Я все делал не в фото-лаборатории, а за спиной у начальника секретной части.
— Так ты, оказывается, настоящий герой? — произнесла она, сложив ладошки в лодочку и округлив глаза.
— Твой сарказм не уместен, я действительно к этому не имею доступа. И мне пришлось…
— Я тебе верю, не отвлекайся, — прервала она, опять подсовывая неудавшийся снимок.
— 108, 108, 108, — бормотал он, пытаясь вспомнить, что там было написано. — Слушай, а у тебя здесь всегда такой запах? Или только по случаю моего прихода?
Казалось, болтовня Карла совершенно ее не задевала. Лишь в подтверждение его слов она слегка принюхалась.
— А что, еще пахнет?
— Нет, милая, здесь не пахнет. Здесь воняет.
— Странно, а я почти не чувствую. Наверное, привыкла. Это Жан вчера вечером разлил в погребе пр… — она осеклась на полуслове.
— В общем, гадость одну. А наша двухсотлетняя чудо-вентиляция теперь разносит эти ароматы по всему дому.
— Этому сараю двести лет?
— Этому, как ты выразился, сараю гораздо больше. Просто двести лет назад пожар в доме уничтожил все деревянные перекрытия, оставив только стены. Поэтому его пришлось отстраивать практически заново. А в конце прошлого века к нему был пристроен третий этаж.
— Вот чудеса…
— Ладно, мы отвлеклись. Давай лучше расшифровывай свой брак, — она опять придвинула к нему нечеткую фотографию.