— 108, 108. А вы всегда материал отпечатываете на бумагу перед отправкой? Это ведь неудобно?
— Ты посмотри на него! — по-видимому, Мелен начинала терять терпение. — Нет. Мы сделали это специально для тебя. Теперь ты мне скажешь, наконец, что здесь написано или нет?
— Да откуда же я знаю? Я его, что, читал что ли? Быстро отснял, меня там и видели.
— То, что быстро, это заметно. Жалко, что качества нет.
Ответ на эту головоломку вдруг всплыл сам собой.
— А, понял. Это MG—108. Новая пушка в валу винта. Ее ставят на серию «G6» вместо старой 20-миллиметровой. Но из-за нехватки новые машины сейчас поступают со старым пушечным вооружением.
— А какой у нее калибр?
— Тридцать миллиметров.
— Тридцать? — Недоверчиво переспросила она.
— Да, и еще самолет этой серии может нести под крыльями два пилона с 20-миллиметровыми пушками и боекомплектом по…
— Эта хорошо получилась, можешь не рассказывать. Скажи лучше, сколько к нам на Запад пришло таких вот машин с новым вооружением?
Мелен слегка увлеклась, но поздно поняла это.
— Ну откуда мне может быть это известно? Знаю только то, что к нам в полк прибыло четыре новых Густава[34]. Из них полностью новое вооружение стоит только на одном. А на трех остальных — частичное. Причем этот единственно укомплектованный себе сразу же забрал Шеф.
— Шефом вы называете майора Бренеке?
— Да, его самого. Так что теперь кому-то точно не поздоровится. Машина в его руках — грозное оружие. Две лобовые атаки, 38 сбитых самолета. Я вообще не представляю, как можно все это пережить. Если вы меня не переправите отсюда куда подальше, то они меня в скором времени начнут ставить на боевые. И мне тогда точно придет каюк. Причем в первом же бою, — как-то незаметно перешел он к более насущной для себя теме. — Что там вообще ваше начальство обо мне думает?
— Ничего.
— Как ничего?
— Оно даже не догадывается о твоем существовании.
— Но как же? Почему? Ты же говорила…
— Я говорила тебе то, что ты хотел слышать. На секунду только представь себе, сколько бы ты времени оставался в живых, если бы они знали, что ты располагаешь сведениями об их собственных действиях, которые им самим еще не пришли в голову. «Контора» тут же приказала бы тебя ликвидировать, причем лично мне. Так что можешь радоваться тому, что о тебе почти никто не знает.
— Об эвакуации, значит, тоже никто не узнает?
— Нет. Ты узнаешь, если будешь хорошо себя вести. Раз я пообещала, значит, сделаю. Я никогда не подвожу своих людей.
Непонятно почему, но ее словам он верил.
— А за полеты можешь не беспокоиться. Никуда отправлять тебя они больше не будут. Я уже воспользовалась одним каналом, а там передали кому следует, что ты летаешь без допуска медкомиссии. Поэтому скоро тобой займутся и окончательно спишут на землю.