Но о том, чтобы отказаться от поездки с Ганси, не могло быть и речи. Ей, не меньше, чем ему, хотелось разобраться со всеми этими делами.
Блю едва успела повесить трубку, как услышала, что ее зовут.
— Блю-УУУУ, дитя мое, дитя мое, иди сюда! — Это был голос Моры, и звучный распев, с каким она выводила ее имя, содержал в себе острейшую иронию. Предчувствуя недоброе, Блю отправилась в гостиную, где обнаружила Мору, Каллу и Персефону, которые пили, как заподозрила Блю, «отвертку». Когда она вошла в комнату, все три женщины, вяло улыбаясь, посмотрели на нее. Прайд львиц.
Блю, вздернув брови, взглянула на коктейли. В утреннем свете, падавшем в окно, жидкость превращалась в сияющую, светящуюся желтизну.
— Сейчас только десять часов.
Калла протянула руку, обхватила пальцами запястье Блю и заставила ее опуститься на бледно-зеленый диванчик. Ее стакан был уже почти пуст.
— Сегодня воскресенье. Что еще нам делать?
— Я должна идти гулять с собаками, — сказала Блю.
Мора, сидевшая в любимом кресле в голубую полоску, отхлебнула коктейль и скорчила зверскую рожу.
— О, Персефона… Ты налила слишком много водки.
— Меня постоянно руки не слушаются, — досадливо ответила Персефона с плетеного стула, стоявшего перед окном.
Блю начала было вставать, но тут Мора заговорила, почти не пытаясь скрыть прорезавшуюся в голосе сталь:
— Блю, посиди еще минуточку. Расскажи нам, что было вчера. И позавчера. И позапозавчера. И… в общем, давай поговорим о том, что было в последние недели.
Тут Блю поняла, что Мора в ярости. Она видела ее разгневанной лишь несколько раз в жизни, и сейчас, когда она поняла, что гнев направлен на нее, ее кожа вдруг сделалась липкой от пота.
— Ну, я… — она осеклась. Лгать было бессмысленно.
— Я тебе не тюремщица, — перебила ее Мора. — И не собираюсь запирать тебя в комнате или отправлять в монастырь, чтобы ты там заливалась слезами. Так что можешь не вилять и не ходить вокруг да около.
— Я не…
— Ты — да! Я, между прочим, твоя мать с того момента, как ты появилась на свет, и уверяю тебя, что ты — да. Значит, как я понимаю, ты и Ганси поладили друг с другом? — У Моры был до неприятного понимающий вид.
— Мам…
— Орла рассказала мне о его сверхмощной машине, — продолжала Мора. Ее голос оставался все таким же сердитым и деланно звонким. И оттого, что Блю хорошо понимала, что заслужила такое отношение, ей делалось еще больнее. — Но ты ведь не собираешься целовать его, так ведь?
— Мам, такого просто быть не может, — заверила ее Блю. — Ты же видела его.
— Не уверена, что поездки на старом ревущем «Камаро» — это мужская разновидность твоих развлечений, вроде изрезанных футболок и наклеивания картонных деревьев на стены спальни.