— Можешь мне поверить, — сказала Блю, — между мною и Ганси нет ничего общего. И они не картонные. Они из не годного больше ни на что брезента.
— Окружающая среда может вздохнуть с облегчением. — Мора сделала еще глоток коктейля и сердито взглянула на Персефону. У той сделался совсем страдальческий вид. Немного помолчав, Мора добавила уже чуть помягче: — Мне не очень нравится, что ты ездишь на машине без подушек безопасности.
— В нашей машине тоже нет подушек безопасности, — напомнила Блю.
Мора сняла с края своего стакана длинный волос Персефоны.
— Да, но ты всегда ездишь на своем велосипеде.
Блю встала. Она подозревала, что к ее легинсам сзади пристал зеленый пух с кушетки.
— Можно я пойду? Или у меня неприятности?
— Да, у тебя неприятности. Я ведь сказала тебе, чтобы ты держалась подальше от него, а ты не послушалась, — сказала Мора. — Просто я еще не решила, как быть дальше. Мои чувства глубоко оскорблены. Я советовалась кое с кем, и все мне сказали, что я имею право на оскорбленные чувства. Интересно, подростков сейчас запирают дома? Или такое случалось только в восьмидесятых годах?
— Если ты меня запрешь, я очень рассержусь, — сказала Блю, которую все еще трясло от непривычного резкого неудовольствия матери. — Я наверняка взбунтуюсь и сбегу из спальни по веревкам из простыней.
Ее мать потерла лицо ладонью. Ее гнев уже полностью догорел.
— В этом ты сильна, что есть, то есть. За тобой не засохнет.
— Если бы ты не приказала мне не встречаться с ними, мне не нужно было бы нарушать твой приказ, — предположила Блю.
— Мора, раз уж сделала ребенка из своей ДНК, то и получай, что получилось, — сказала Калла.
Мора вздохнула.
— Блю, я знаю, что ты не идиотка. Вот только случается, что и умные люди делают глупости.
— Не стань одной из этих людей! — рявкнула Калла.
— Персефона? — спросила Мора.
— Мне нечего добавить, — проговорила Персефона своим хрупким голоском. — Но, подумав пару секунд, все же добавила: — Если придется ударить кого-нибудь, не вкладывай большой палец в кулак. Если сломаешь его, потом будешь сильно жалеть.
— Ладно, — поспешно сказала Блю. — Мне нужно бежать.
— Могла бы, по крайней мере, сказать, что раскаиваешься и тому подобное, — укорила ее Мора. — Сделать вид, будто у меня есть над тобой хоть какая-нибудь власть.
Блю не знала, что на это ответить. Мора обладала всей возможной властью над нею, но никогда не проявляла ее в виде запретов или ультиматумов. Поэтому она сказала:
— Я сожалею. Мне надо было сказать тебе, что я собираюсь сделать то, от чего ты меня предостерегала.