— Мне нравится, когда ты говоришь такие вещи.
— Но?.. — вопросительным тоном добавил Адам.
— Я не говорила «но».
— Зато подразумевала. Я слышал.
Она посмотрела на его лицо — хрупкое и немного странноватое из-за ушиба. «В нем легко заподозрить смущение или неуверенность, — думала она, — но на самом деле он не такой. Ноа был таким. А вот Адам просто молчаливый. Но не потому, что ему не хватает слов, а потому, что присматривается к миру».
Правда, оттого, что она понимала это, ей было нисколько не легче ответить на вопрос: стоит ли говорить ему о той опасности, которая скрывается за поцелуем? С Ганси было гораздо легче, она просто сообщила об этом как бы между делом. Но ей меньше всего на свете хотелось сразу после настоящего знакомства отпугнуть Адама всякими громкими словами вроде «настоящей любви». Но если она ничего не скажет, то ему может взбрести в голову попытаться поцеловать ее, и тогда они оба могут влипнуть в неприятности.
— Мне нравится слушать от тебя такие вещи, но… но я боюсь, что ты полезешь целоваться, — призналась Блю. Ей сразу же показалось, что избранный ею путь никуда не годится. Когда он промолчал, она поспешно добавила: — Мы ведь совсем недавно познакомились. И я… я… я очень молодая.
Если она и намеревалась рассказать Адаму о предсказании, то уже к середине фразы утратила эту решимость, и все же она не могла понять, какая именно часть ее существа считала, что лучше было бы сознаться, чем так вот блеять. «Я очень молодая». Она поморщилась.
— По-моему… — Адам сделал паузу, чтобы подобрать слова, — это очень благоразумно.
Именно это слово Нив выбрала для Блю несколько недель назад. Она и в самом деле была благоразумна. Это ее раздражало. Ей казалось, что она из кожи выворачивается, чтобы выглядеть как можно эксцентричнее, и все же, когда доходило до дела, оказывалась благоразумной.
В комнате раздались приближающиеся шаги. Адам и Блю вскинули головы. Это был Ронан; он что-то нес под прижатой к груди согнутой рукой. Он очень осторожно опустился на пол, скрестив ноги, и тяжело вздохнул, будто только участвовал в продолжительном, полностью измотавшем его разговоре. На сердце Блю полегчало, однако в то же время она была немного разочарована тем, что его присутствие полностью исключало продолжение разговора о поцелуях.
— Хочешь подержать? — спросил Ронан.
Только тут Блю поняла, что Ронан принес живое существо. В первый момент она утратила дар речи от странной иронии ситуации — «вороненок» на самом деле держит у себя птенца ворона. Но тут же сообразила, что если промолчит, Ронан подумает, что она этого не хочет.