— Что ты делаешь? — спросила она, увидев, что Ронан отодвигает руку. — Я хочу.
Вообще-то она была не совсем уверена в этом — птица была не слишком привлекательной на вид, — но тут уже было дело принципа. Ей снова пришло в голову, что она старается произвести впечатление на Ронана лишь потому, что на него невозможно произвести впечатление, но тут же успокоила себя тем, что, по крайней мере, для того, чтобы заслужить его одобрение, ей достаточно всего лишь подержать в руках маленького птенца. Она протянула сложенные пригоршней ладони, и Ронан осторожно положил ей в руки вороненка. Птенец был совершенно невесом, и там, где к нему перед этим прикасался Ронан, кожица и перья казались влажными. Вороненок запрокинул непропорционально большую голову и, приоткрыв клюв, уставился на Блю и Адама.
— Как его зовут? — спросила Блю. Держать в руках птенца было страшновато и приятно — такая маленькая хрупкая жизнь, частый-частый пульс которой Блю отчетливо воспринимала своей кожей.
— Это она, — поправил ее Адам. — Лесопилка.
Вороненок шире открыл свой большой клюв и еще сильнее выпучил глаза.
— Она хочет к тебе, — сказала Блю, потому что желание птенца просто невозможно было не угадать. Ронан забрал птицу и погладил перышки на затылке.
— Ты похож на суперзлодея с фамильяром, — сказал Адам.
Лицо Ронана прорезала его обычная резкая улыбка, но сейчас он казался Блю добрее, чем она привыкла его воспринимать, как будто вороненок, которого он держал в ладони, был его сердцем, выставленным сегодня на обозрение.
Тут все услышали, как с противоположной стороны комнаты хлопнула дверь. Адам и Блю посмотрели друг на дружку. Ронан слегка пригнулся, как будто опасался удара.
Когда Ноа пристроился в промежутке между Ронаном и Блю, никто не сказал ни слова. Он выглядел точно таким, каким его помнила Блю, — с ссутуленными плечами, с руками, ни минуты не остающимися на одном месте. Извечное грязное пятно на лице оказалось точно на том месте, где была проломлена скула. Чем дольше Блю смотрела на него, тем яснее становилось, что она видит одновременно и его мертвое тело, и живое. И ссадина помогала ее сознанию воспринять это как действительность.
Адам первым нарушил молчание.
— Ноа! — сказал он и вскинул кулак в приветственном жесте.
Чуть подождав, Ноа стукнул костяшками пальцев по его кулаку. Потом потер ладонью шею.
— Я себя чувствую гораздо лучше, — сказал он, как будто не был мертв, а просто болел. Содержимое коробки так и валялось на полу; Ноа присел, принялся перебирать его и выудил нечто, похожее на кусок резной кости. Предмет, вероятно, был обломком какого-то более крупного изделия, но сейчас от него осталось только нечто, похожее на часть листа аканта и, возможно, полуразвернутого свитка. Ноа приложил его к горлу, как амулет. Он переводил взгляд с одного своего приятеля на другого, но при этом касался коленом колена Блю.