Но, увы, он не был способен думать. Каждая его мысль в такт с очередным ударом сердца беспомощно разбивалась об утрамбованную землю перед домиком. В левом ухе стоял оглушительный шум. Оно горело огнем и ощущалось влажным.
— Лжец! — разорялся отец. — Ты все время врал, что в школе тебе платят, чтобы ты ходил туда. А о том, что зарабатываешь… — он приостановился, чтобы вытащить из кармана рубашки помятый клочок бумаги. Его руки тряслись. — …Восемнадцать тысяч четыреста двадцать три доллара за год!
Адам глотнул воздуха, но не нашел слов для ответа.
— Это еще что? — Отец подошел ближе. Вновь схватив Адама за воротник, он легко, словно щенка, поднял сына. Адам с трудом держался на ногах. Земля норовила вывернуться из-под него. Ему было совершенно необходимо как можно скорее найти слова, но он никак не мог этого сделать: что-то словно порвалось в нем.
— Частично, — прохрипел он. — А часть доплачиваю.
Отец снова что-то заорал, но, поскольку кричал он в левое ухо Адама, тот не услышал ничего, кроме нечленораздельного рокота.
— Не прикидывайся! — еще яростней заорал отец. А потом совершенно неожиданно отвернулся от Адама и крикнул: — А тебе чего надо?
— А вот чего, — прорычал Ронан Линч и всадил кулак в щеку Роберта Парриша. За его спиной стоял, освещая фарами клубы поднятой пыли, «BMW» с распахнутой водительской дверью.
Ронан, — произнес Адам. А может быть, только подумал. После того как отец снова выпустил его, он с трудом удерживался на ногах.
Схватив Ронана за рубашку, отец Адама швырнул его в сторону трейлера. Но Ронан мгновенно восстановил равновесие. Его колено вонзилось в живот Парриша. Отец Адама сложился вдвое и выбросил руку в сторону Ронана. Его пальцы, не причинив никакого вреда, скользнули по выбритой голове Ронана. Но это остановило его не более чем на полсекунды. Следующим движением Парриш боднул Ронана в лицо.
Правым ухом Адам кое-как расслышал, что мать вопит, требуя прекратить драку. В руке она держала телефон и махала им в сторону Ронана, будто рассчитывала таким образом остановить его. Но остановить Ронана сейчас мог бы только один человек, и мать Адама совершенно точно не знала его номера.
— Ронан, — повторил Адам. На сей раз у него не было сомнений в том, что он произнес это вслух. Собственный голос звучал для него странно, словно сквозь вату. Он сделал шаг вперед, и земля наконец-то ушла у него из-под ног. Вставай, Адам. Он поднялся на четвереньки. Небо выглядело точно так же, как и земля. Он ощущал себя изувеченным. Снова встать он не мог. Он мог только смотреть, как в нескольких футах от него его друг дерется с его отцом. У него остались одни глаза — без тела.