Адам вынул пистолет. Он был тяжелым и неприятно ощущался в руке.
— Я пришел, чтобы не допустить повторения. Развяжите ее.
— Силы небесные, — повторил Велк.
Он в два шага подошел вплотную к Нив и приставил острие ножа к ее щеке. Ее губы чуть заметно напряглись.
— Положи пистолет, — сказал Велк, — или я искромсаю ей харю. А лучше, брось его сюда. Только не забудь поставить его на предохранитель перед тем, как бросить, а то ведь все равно убьешь ее.
У Адама мелькнуло неприятное подозрение, что будь на его месте Ганси, он сумел бы найти слова, которые разрешили бы ситуацию. Он расправил бы плечи, принял бы важный вид, и Велк сделал бы все, чего он потребовал бы. Но он не был Ганси, и потому сказал:
— Я пришел сюда вовсе не для того, чтобы кто-то умер. Я брошу пистолет в сторону, туда, где не смогу до него дотянуться, но только не в вашу сторону.
— Тогда я изрежу ей харю.
Лицо Нив оставалось совершенно безмятежным.
— В таком случае вы испортите весь ритуал. Или вы меня не слушали? Мне показалось, что вас интересовал его процесс.
Адам увидел ее глаза, и у него возникло странное, неприятное ощущение, будто он увидел в них что-то незнакомое. Как будто в них мелькнули разом и Мора, и Персефона, и Калла.
— Ладно, — сказал Велк. — Брось пистолет в сторону. А сам не вздумай подойти. — И тут же спросил Нив: — Что значит: испорчу ритуал? Вы мне голову морочите?
— Можешь бросить пистолет, — сказала Нив Адаму. — Мне все равно.
Адам запустил пистолет в кусты. Ему ужасно не хотелось этого делать, но как только он избавился от оружия, ему стало намного легче.
— Баррингтон, — продолжала Нив, — у вас ничего не получится, потому что для ритуала нужна жертва.
— Вы же собирались убить меня, — сказал Велк. — И думаете, я поверю, что если поменять жертву, что-нибудь изменится?
— Да, — ответила Нив. Она не сводила взгляда с Адама. И снова ему показалось, что, глядя на ее лицо, он видит проблески чего-то другого: черную маску, два зеркала, лицо Персефоны. — Жертва должна иметь глубоко личный характер. Убив меня, вы ничего не добьетесь. Я для вас ничего не значу.
— Но и я для вас ничего не значу, — сказал Велк.
— А вот убийство — значит, — ответила она. — Я еще никогда никого не убивала. И убив вас, я в определенном смысле лишусь невинности. Это, бесспорно, жертва.
Когда Адам снова заговорил, он сам изумился тому, насколько явственно в его голосе прозвучало презрение.
— А вы уже убили человека, и, значит, вам лишаться нечего.
Велк начал браниться — вполголоса, как будто рядом с ним никого не было. Вокруг медленно опускались на землю листья, цветом и формой напоминавшие монетки в один пенни. Нив не сводила взгляда с Адама. Ощущение того, что в ее глазах видно какое-то другое место, было уже невыносимым. Что-то черное, похожее на зеркало, какой-то голос, доносящийся из земных глубин, два обсидиановых глаза, какой-то иной мир.