— Что, — спросил наконец мужчина, — это такое?
Блю не сразу поняла, что вопрос относился в тройственному гаданию, а не к Персефоне. Мора спрыгнула со стола, так, что посуда в шкафу зазвенела. Блю спустилась намного изящнее. Как-никак в руках у нее находилась коробка с лампочками.
— Это значит, — объяснила Мора, — что мы трое — Персефона, Калла и я — одновременно раскладываем ваши карты и сравниваем наши толкования. Знаете, она предлагает такое далеко не каждому.
— Это намного дороже?
— Нет, если вы поменяете вот эту лампочку, которая никак не поддается, — сказала Мора, вытирая ладони о джинсы.
— Отлично, — ответил мужчина, правда, в его голосе явственно прозвучала досада.
Мора жестом приказала Блю дать ему лампочку, а потом обратилась к Персефоне:
— Ты не позовешь Каллу?
— Вот еще!.. — понизив голос, сказала Персефона — она и без того говорила очень тихо, так что если понижала голос, разобрать ее слова было непросто, — но все же повернулась и направилась вверх по лестнице, бесшумно ступая босыми ногами.
Мора посмотрела на Блю, всем своим видом выражая молчаливый вопрос. Блю пожала плечами: почему бы и нет?
— Если не возражаете, в комнате будет присутствовать моя дочь Блю. В ее присутствии гадание получается точнее.
Равнодушно взглянув на Блю, мужчина вскарабкался на стол, который жалобно скрипнул под его весом, попытался повернуть лампочку и громко хмыкнул.
— Теперь видите, в чем наша проблема, — сказала Мора. — Как вас зовут?
— А-а, — бросил он, дергая непокорную лампу, — нельзя ли провести все это анонимно?
— Мы предсказательницы, а не стриптизерши, — отозвалась Мора.
Блю рассмеялась, а мужчина — нет. Она подумала, что он поступает нечестно; возможно, острота была не самого высшего сорта, но все равно смешная.
Новая лампочка заняла свое место, и кухня ярко осветилась. Не говоря ни слова, посетитель переступил на стул и с него — на пол.
— Мы будем тактичными, — пообещала Мора и жестом пригласила его за собой.
Оказавшись в приемной, посетитель с видом заинтересованного клинициста посмотрел по сторонам. Его взгляд скользнул по свечам, цветам в горшках, курильницам для благовоний, роскошному канделябру для столовой, простому столу, доминировавшему в обстановке комнаты, тюлевым занавескам и в конце концов остановился на оправленной в рамку фотографии Стива Мартина.
— С автографом, — не без гордости сообщила Мора, заметив его интерес. И тут же воскликнула: — А вот и Калла.
Калла ворвалась в комнату, грозно нахмурив брови, явно взбешенная тем, что ее потревожили. Она накрасила губы помадой вызывающего сливового оттенка, отчего ее рот стал похож на маленький наморщенный бубновый туз под остреньким носиком. Калла окинула мужчину пронизывающим взором, достающим до самой глубины души, и нашла эту душу достойной внимания. Затем она схватила с полки над головой Моры свою колоду карт и плюхнулась в кресло, стоявшее в торце стола. Стоя в двери за ее спиной, Персефона медленно потирала руки. Блю поспешно скользнула в кресло, стоявшее у дальнего торца стола. Комната казалась заметно меньше, чем несколько минут назад. В основном по вине Каллы.