На улице тишина, ночной воздух обжигает лицо; раздается звонок велосипеда — это проезжает сторож. Возвращаюсь в дом и чувствую, что клонит ко сну. Решаем, что пора бы и по домам, но двоюродный брат настойчиво оставляет у себя: ведь уже поздно.
Нам отводят большую комнату с широкой постелью; здесь ничего не изменилось со смертью деда и бабки. В ноздри ударяет запах старины, наверно, это от пыли, изъеденного дерева и плесени, — странный запах, сродни запаху копченых колбасок или маленьких красных перчиков. Мы валимся все вместе на кровать прямо в одежде. Нас шестеро, а может, семеро, поди сосчитай, укладываемся кто поперек, кто вдоль кровати. На пол с глухим шумом падает обувь, один уже храпит, другой кашляет, этот курит, тот почесывается. А потом я больше ничего не слышу.
Товарищ, который работает на станке рядом со мной, озабочен: обтачивая деталь, он ошибся в диаметре на несколько сотых миллиметра. Беда в том, что партия состоит всего-то из пяти деталей, а он уже запорол одну из них. Я говорю ему, сойдет и так, не бери в голову, эти детали пойдут в мазут, в грязь, в дерьмо…
До чего же хитрая штука этот завод. Какая-нибудь сотня квадратных метров, и здесь умудряются выжимать пот из сотен и тысяч людей. А ведь эти люди давно бы должны научиться летать.
«Какабуццара». Так крестьяне Лечче называют вещество для защиты фруктовых деревьев от воров. Обычно это деревья с ценными плодами: черешня, абрикосы, сливы, мушмула и т. д. Вещество же получают из одного растения — не знаю, как оно называется. Это кустарник с мохнатыми листьями и плодами овальной формы, напоминающими небольшое яйцо или сливу. Сначала они зеленого цвета, потом, созревая, желтеют. Если их тронуть, они лопаются, как воздушные шарики, и плюются семечками с соком. Не знаю уж, как крестьяне обрабатывают плоды этой «какабуццарой» — может, наносят кисточкой, а может, впрыскивают шприцем. Верно одно: стоит проглотить обработанный ею плод, так без конца бегаешь до ветру, пока кишки не вылезут.
В жизни все стараются заморочить нам голову. Молодец, если кто сумеет вывести их на чистую воду. Этих хитрых лисиц, которые не прочь половить рыбку в мутной воде. То, что для нас тайна за семью печатями, для них открытая книга.
Ясный октябрьский день. Иду в отдел кадров за очередной справкой. Солидная часть нашей жизни уходит на проклятые бумаги. Для нас эти ничтожные листочки с фиолетовыми печатями — только потеря времени и нервов, а для крючкотворов им цены нет, этим бумажкам.
Здание отдела кадров сплошь из алюминия, с большими окнами, вокруг — заросли роз, олеандров, целые живые изгороди из агав и других мощнолистых растений. Есть даже одно оливковое дерево, хорошее, ухоженное.