— Давай. Я на работу спешу, дружище, так что это для меня в самый раз.
— Гм, гм, — откашлялся Театео, пару раз кликнув рычажками машинки в воздухе, и добавил вкрадчиво и значительно: — Стрижка будет очень короткая, госпожа. Я тебя предупредил.
— Мне так и нужно. Меньше слов, больше дела, приятель, — сказала Леглит.
Подмастерье повесил её шляпу на крючок и налил в чашку отвар.
— Не угодно ли госпоже чашечку? Есть молоко, мёд. Могу предложить хлеб и масло.
— Благодарю, голубчик, мне без всего. Я уже завтракала. — И Леглит, высвободив руки из-под накидки, приняла чашку с душистым напитком.
Машинка, блеснув прохладной сталью, вгрызлась в её волосы. Театео проворно работал рычажками, прядь за прядью падали на накидку.
— Очень быстро, госпожа, — приговаривал он, вежливо наклоняя голову Леглит чуть набок, отгибая её ухо и выстригая вокруг него. — Не успеешь ты и чашечку отвара допить, как всё будет готово!
— Весьма полезное изобретение, — усмехнулась Леглит уголком губ.
Театео не обманул. С последним глотком на накидку упали последние волоски, мастер обмахнул голову Леглит мягкой кисточкой, снял и встряхнул накидку.
— Изволь, госпожа, готово!
Подмастерье поднёс ей зеркало. Брови Леглит дрогнули и чуть вскинулись, когда она увидела своё отражение. Солнечный луч, струясь в окно, золотил едва приметную светлую щетину — пожалуй, даже короче, чем ворсинки на бархатной ткани, а на ощупь — как замша. Сразу оттопырились и стали заметными заострённые уши.
— У тебя очень красивая головка, госпожа, — полил медовый бальзам сладкоречивый Театео. — И ушки прелестные, просто очарование! И главное — никаких хлопот с укладкой! Самая практичная стрижка, какую только можно придумать!
Подмастерье подхватил из рук Леглит чашку, когда она поднялась на ноги. Солнце отбросило на стену её тень — изящную, стройную, затянутую в строгий, застёгнутый на все пуговицы кафтан, с горделивой осанкой и красивыми линиями спины и плеч... Теперь эту гармонию линий венчала круглая голова, совершенством очертаний которой Театео взахлёб восторгался. Эту безупречную закруглённость ей придала его ловкая машинка, в самом прямом смысле исполнив пожелание Леглит — «чем короче, тем лучше». Короче, собственно, было уже некуда.
— Гм, благодарю, мне это подходит, — сухо, со стальным отзвуком в голосе молвила она. — Кстати, я тебе должна за две предыдущие стрижки, не так ли?
— Ты совершенно права, госпожа, но это такие пустяки! — сквозь зубы прожеманил Театео. А во взгляде его читалась мольба: «Можешь вообще не платить, только не убивай меня, прошу!»