Если влияние достигается через среду, то прямого воздействия на человека не существует, поэтому идентифицировать источник влияния контролем прямых ощущений крайне затруднительно. Для контроля в этом случае применяются методы прямого получения информации мозгом, глубокие трансовые состояния или контакт с сущностями общеклеточного сознания.
При использовании зеркальных отношений людей между собой происходит игра на уровне партнёров с небольшим руководящим перевесом в сторону человека-манипулятора. Он отражает зеркальные действия подопытного своим поведением, оборотом фраз, мимикой, тембром, — словом, пользуется как можно более богатой палитрой отношений и проявлений личности подопытного, чтобы на действии эффекта усыпления его бдительности осторожно включать в разговор, в свое поведение необходимую информацию, с помощью которой он желает переориентировать поведение своего подопытного.
Как правило, тонко проведенные операции с использованием зеркальности сразу, по горячим следам, могут быть не расшифрованы, но такой подход обладает недостатком аккумулирующего свойства: с течением времени у подопытного ослабевает действие внушенного ему и усиливается отторжение внушенной части информации. Поэтому через некоторое время человек как бы догадывается об обмане.
К третьей группе методов влияния относятся методы, идентификация которых может быть эффективно произведена только через глубокие погружения или с помощью ясновидения. Других возможностей распознать их не существует, настолько внушаемый блок информации естественен для подопытного.
Само воздействие как таковое в этих методах отсутствует. Работа происходит через структуры будущего с перепрограммированием узловых моментов в будущем поведении человека и изменением критериев его поведения.
Фактически происходит коррекция желаний человека, но не включением в них других, требуемых по ходу опыта, а путем изменения качеств, интересов, ценностей, а главное, изменением сущностных основ личности.
Человек может отмечать в своем поведении новые черты, новые отношения, но, как правило, догадаться о природе их не может.
Послеродовый психоз требует, на мой взгляд, особого внимания среди заболеваний, в которых наблюдается изменение состояния сознания путем значительного смещения его в сторону отрыва от материальной реальности.
Для него характерны острые проявления с сохранением или нет сумеречной ориентировки в среде проживания. Он имеет общие черты с любым психозом из большого раздела маниакальных психозов, а упоминание его как послеродового имеет лишь целью указать на его проявление в этом процессе.