Моя стратегия оказалась неудачной. Время от времени меня ловили на том, что я вызывалась отвечать, не имея ни малейшего представления о том, что следует говорить. Чаще всего я нервничала так, что даже забывала вопрос.
Однажды я, наверное, окончательно надоела учителю. Он спросил:
— Кто, собственно, отвечает за твое воспитание?
— Отвечает за мое воспитание? — Я не знала, что это означает.
— Ну, кто заботится о тебе?
— Все, — гордо сказала я. — Хадиджа научила меня читать. Захра шьет мне платья. У Т’хами есть огромные плюшевые звери, но мне нельзя их трогать. Иногда я даже катаюсь с Хасаном в карете…
— Мне это все равно, — строго перебил меня учитель. — Я хочу поговорить с твоими родителями. Дело в том, что твой перевод в следующий класс — под вопросом.
Я опустила голову и еле слышно пробормотала:
— Йе, мон метр, я передам дома ваши слова.
После занятий я прибежала домой вся в слезах и заявила, что больше не пойду в школу.
— Что случилось, маленькая моя? — спросила Захра, которая уже стала моей самой близкой подругой.
Я только всхлипывала.
— Ты не хочешь говорить мне?
Я покачала головой.
Захра обняла меня, прижала к груди и держала так, пока не высохли мои слезы.
— Вот видишь, — сказала она, — тебе уже лучше. Если ты скажешь, что тебя угнетает, то я дам тебе конфетку.
Я всхлипнула:
— А какую?
— Можешь выбрать сама.
— О’кей, я скажу. Учитель хочет поговорить с моими родителями. Но у меня ведь больше нет родителей.
И я начала плакать снова. Захра погладила меня по голове. И мне так хотелось, чтобы она сказала: «Моя маленькая, я — твоя мама. Я всегда буду защищать тебя».
Я даже на какой-то момент прекратила всхлипывать, чтобы не пропустить эту жизненно важную для меня фразу. Но не услышала ничего. Я лишь почувствовала, что она тоже плачет.
Успокоившись, она произнесла:
— Я позабочусь об этом.
Это было лучше, чем ничего.
— Я передам письмо учителю, — сказала она.
Затем она села за стол и прекрасными арабскими буквами написала прекрасное письмо, которое я не смогла прочитать, потому что была плохой ученицей. Письмо она положила в прекрасный конверт из тонкой бумаги, лизнула языком клеевой край конверта, запечатала его и положила в мой школьный ранец.
На следующий день я отдала письмо учителю. Он сидел на возвышении рядом с доской и жестом велел мне занять свое место. Учитель открыл письмо, бегло пробежал его, посмотрел на меня, опять немного почитал и снова посмотрел на меня.
Он ничего не сказал. Но с того дня он обращался со мной как с принцессой. Я до сих пор не знаю, что было написано в том письме, но мне известно одно: вдруг и школа, и учитель понравились мне, и в конце первого класса я стала самой лучшей ученицей.