Все они были детьми своего времени, и нам с высот XX столетия не всегда легко их понять, ибо эпоха, в которую они жили, образ жизни и мышления накладывали особый отпечаток на их действия, придавали их протесту сложные, порой необычные формы.
Нам понятен порыв молодого Герцена, давшего клятву продолжить дело декабристов, «принявшего бой» с царским самодержавием и не отступившего с избранного им пути, несмотря на преследования, несмотря на вынесенный по высочайшему повелению приговор петербургского уголовного суда, объявившего его «вечным изгнанником Российского государства». Нам понятна страстность, с которой выступал Пушкин против любых проявлений самовластья, восславляя свободу. Куда сложнее понять протопопа Аввакума, уповавшего во всех своих помыслах на религию и устремлявшего в своих мечтах взор не в будущее, а в прошлое. А ведь Аввакум выступал тоже с протестом, был обличителем власть имущих. Не случайно в высочайшем повелении предать сожжению строптивого протопопа и его приверженцев говорилось: «За великие на царский дом хулы».
Поистине непостижимым представляется то упорство, с которым защищал Аввакум «веру отцов», испытывая лишения и неисчислимые страдания, но не отступившись от своего даже в смертный час. Да неужели же стоило идти на такие жертвы ради того, чтобы отстоять право креститься двумя, а не тремя перстами и писать имя «Иисус» через одно «и»? Как раз об этом многие годы и вели ожесточенные споры сторонники и противники церковных реформ патриарха Никона, послуживших поводом для раскола русской православной церкви. Именно поводом, а не причиной, которая, конечно же, была более глубокой.
Если бы речь шла о спорах вокруг не очень-то существенных различий в богослужебной практике, защита «старой веры» последователями протопопа Аввакума не вылилась бы в широкое общественное движение, которое с такой жестокостью подавлялось самодержавной властью. Движение это, получившее название старообрядчества, писал видный русский марксист Г. В. Плеханов, «опиралось на недовольство народа своим постоянно ухудшавшимся положением». Выразителем настроений масс был протопоп Аввакум, обличавший не только «неправедных» церковных иерархов, но и «неправедную» светскую власть и даже царский престол, на которые он возлагал вину за горе и несчастья народные.
Трагедия Аввакума, человека сильного и талантливого, состояла в том, что он видел мир в кривом зеркале религиозной веры, искажавшей реальные отношения людей, их помыслы и намерения. Он находился во власти наивных представлений, мешавших ему понять истинные причины народных страданий, а следовательно, и найти пути к их устранению.