И все-таки замечательный ученый окажется прав…
Адрес великолепных находок его учеников — Беловодье… Летним днем 1968 года жительница одной алтайской деревни показывает своим гостям Н. Н. Покровскому и 3. В. Бородиной старинную рукопись со склеенными страницами. Видно, что книга очень старая, но определить, какая именно, пока невозможно. В той же деревне жители дарят еще несколько книг — и новосибирские ученые определяют, что здесь некогда был один из двух главных центров собирания и переписки книг: остатки богатейшей, почти полностью погибшей «беловодской» библиотеки, которая сопровождала странников и путешественников в XVIII–XIX столетиях…
На привале, в тайге, археографы рассматривают обретенную рукопись и понимают, что у них в руках уникальный сборник: материалы и документы серьезнейшего политического процесса XVI века. Обвиняемые Максим Грек и его ученик Исак Собака.
Родом из Италии, талантливый, высокообразованный ученый и писатель Максим Грек был приглашен великим князем Василием III в Москву для перевода толкований на псалтырь. Внезапно его обвинили в ереси и вместе с учеником заключили в тюрьму. В Ленинграде хранятся два списка подробного отчета об этом удивительном старинном процессе, но один изготовлен в XVII, а другой в XVIII веке, то есть скопированы с исчезнувших автографов, и оба обрываются примерно на середине. А тут полный сборник из XVI века! Значение этой находки переоценить невозможно. Прежде всего она показала, что Максима Грека обвинили ложно, что наказанию он был подвергнут за критику в адрес русского духовенства.
Кроме того, из новых фактов, содержащихся в сборнике, можно уточнить ряд дат, до сих пор остававшихся неясными, узнать много новых сведений об известных исторических персонах. На листах, найденных в алтайской деревне, был целый мир политических, идеологических страстей четырехстолетней давности, которые были «за семью печатями».
Нет на карте страны Беловодья, но живут прекрасные поэтические легенды, созданные народом, толковавшим о воле; сохранились великолепные книги…
Поиски Беловодья — современного, научного, книжного — продолжаются. Таинственная страна еще не совсем открыта.
Много еще неясного и в судьбе и в смысле старых книг; да и наследие Аввакума оказалось далеко не исчерпанным. Такой был спорщик неугомонный протопоп, что и через триста лет «втягивает» ученых в дискуссии: о себе самом, о своей личности, о своей книге. И в хранилищах древних рукописей, и близ Белого моря, в тех краях, где окончил дни неистовый страдалец, — замечательный ленинградский ученый Владимир Иванович Малышев, его ученики находят ранее неизвестные сочинения самого Аввакума!