К этому времени солнце поднялось уже высоко; лучи отражались от водной глади и, подрагивая, сияли на стене спальни, окно которой выходило на озеро. Тут чья-то рука взялась за щеколду, и вздрогнула Заряночка, и заныло у неё сердце; и отворилась дверь, и вошла одна из прислужниц, и Заряночка уселась на постели и промолвила слабым голосом, ибо слова не шли у неё с языка: «Есть ли вести, Кэтрин?» Отвечала прислужница: «О да, госпожа; спозаранку на рассвете явились к воротам вооружённые люди, предлагая продать нам мясные туши, и господину моему сэру Эймерису всенепременно понадобилось выйти да поторговаться с ними; хотя, по всей видимости, люди эти грабежом промыслили то, что не принадлежало ни нам, ни им, ни соседям. Впрочем, может статься, сэр Эймерис желал откупить у них в придачу к говядине ещё и вести. Как бы то ни было, люди эти ушли, получив свои деньги и осушив по чаше. Теперь же поговаривают вот что: Красный Рыцарь ранен был в какой-то драке и не встаёт с постели; потому на время здешние края вздохнут спокойно». Отозвалась Заряночка: «Спасибо, милая Кэтрин; я полежу ещё немного, а ты ступай».
Прислужница ушла своим путём и едва переступила порог, как Заряночка принялась рыдать и плакать, и метаться на постели, не видя утешения своему горю. Затем встала она, и принялась расхаживать по комнате, и поглядела из окна на пустынную водную гладь, и зарыдала снова. Затем сказала девушка: «Однако же, кто знает, не вернутся ли они ещё до полудня или, может статься, к вечеру, а то и назавтра утром». Тут Заряночка уняла слёзы и успокоилась немного. Однако же по-прежнему ходила она взад и вперёд, то и дело останавливаясь у окна, а порою окидывала она взором руки свои и ноги, и ощущала под рукою, сколь нежна её кожа, и восклицала: «О, тело моё! Как ты страждешь!»
Но вот, наконец, Заряночка торопливо оделась и украдкой вышла из комнаты, словно бы опасаясь встретить кого бы то ни было, и поднялась на самую вершину ближней башни, и поглядела сквозь дверной проём на свинцовую крышу, и никого там не усмотрела; потому вышла она, и замерла у зубчатой стены, и долго глядела на воду, но так и не увидела ни ладьи, ни, скажем, охваченной пламенем горы.
Глава III
А теперь Заряночке запало в голову выехать из замка
Спустя какое-то время Заряночка снова спустилась вниз, и отправилась к своим женщинам, и некоторое время работала вместе с ними, и так провела томительные два часа. Затем она послала за священником и занялась с ним книжной премудростью; за уроком прошло ещё часа два, после чего девушка повелела капеллану взяться за дело, не откладывая, и наставить её и письму тоже, и тот нимало не возражал; по чести говоря, сэр Леонард сам давно хотел просить её о том же, да только не смел. Ибо за обучением письму пришлось бы священнику по необходимости сидеть с Заряночкой бок о бок и следить за рукою девушки и за тем, как пальцы её старательно выводят буквы; более того, привелось бы ему порою касаться её руки своей рукою и направлять её. Потому теперь сэр Леонард посулил себе, что вкусит райского блаженства. А надо сказать, что капеллан вполне годился в наставники, ибо по праву считался одним из лучших писцов и притом обладал превосходным почерком.