— Так чутко с вашей стороны, мисс!
— Это я услышала, как он упал. Я была в кухне, когда…
Это утро решительно не походило ни на одно другое. Дипак, на время забыв о своей легендарной невозмутимости, перебил Хлою.
— Это котельная, — стал объяснять он вполголоса. — Котел включается в пять утра, пар поднимается по трубам. На четвертом этаже они проложены слишком близко к стене и вибрируют, адски шумят, можно подумать, что кто-то колотит молотком. Приходится подниматься и стучать кулаком по стене, от этого шум прекращается. Тогда-то он, должно быть, и оступился, и…
— Очень может быть. Но зачем вы мне это рассказываете?
— На случай, если поинтересуется мистер Уильямс.
Он проводил ее на улицу, подозвал такси и помог ей в него погрузиться.
— Не тревожьтесь, перелом ноги — это не страшно, — сказала она, придержав дверцу.
— Не смею возражать, особенно вам, но в его возрасте это не пустяк, — произнес со вздохом Дипак.
— Я позвоню, когда будут новости.
Дипак поблагодарил ее за неравнодушие и вернулся в дом. Он был потрясен, хотя ни за что в этом не признался бы.
Хлоя смотрела на Риверу, спавшего спиной к окну. Когда она очутилась в таком же незавидном положении, ее вниманием — лишь только к ней стали возвращаться силы — завладел клен за окном. Он подсказывал ей, что меняются времена года: зимой ветки были голы, весной на них набухали почки, а потом распускались и пахли цветы, летом шумела густая листва, осень заявляла о себе оттенками желтого.
Вошла медсестра, чтобы проверить капельницу и записать давление пациента. Хлоя спросила, каковы у него перспективы. Сестра не могла сказать определенно, будет ли его нога работать нормально, как раньше. После ее ухода Хлоя впала в панику.
— Все будет хорошо! — стала она уговаривать вслух не то спящего Риверу, не то саму себя.
Ривера приоткрыл глаза и снова зажмурился, сморщившись от боли. Хлоя хотела тут же сбежать, но пересилила себя и осталась. Она уже собиралась позвонить отцу и попросить его забрать ее домой, как вдруг в дверях появилась женщина.
На ней были твидовая юбка, белая блузка и джемпер. Немного постояв, она подошла к койке и расправила складку на простыне.
— Уже двадцать лет он часть моей жизни, а я его почти не знаю. Странно, правда?
— Я совершенно не в курсе… — пролепетала Хлоя.
— Мой муж рассказывает о нем, как о родном брате, с которым видится только утром и вечером.
— Я ему не родственница, — призналась Хлоя.
— Я знаю, кто вы, — произнесла Лали, опускаясь на табурет. — Он очень вас ценит и уважает. Я говорю о моем муже. Мистер Ривера, думаю, относится к вам так же. Утро и вечер не могут менять плюс на минус, как вы считаете?