Она смотрела на меня с заинтересованность. Из выражения лица пропала насмешка, а вот то, что появилось вместо нее… Мне не ведома эта эмоция. С минуту она смотрела на меня, а потом быстрыми, хищными движениями она оказалась за моей спиной и держала нож у моих ребер. Не сказать, что движения были не уловимыми глазом, но все равно они выходили за рамки скорости обычного человека, более того, я даже не знаю животных с такой скоростью и грацией.
– А ты молодец! – уже нормальным, без издевки, голосом, произнесла эта хищница. – На то, что бы называть тебе по имени, иногда, ты заслужил, малек. – опять эти издевки. – А будешь мне грубить или не дай Создатель повышать голос, я тебя прирежу, как барана. Был человек, и вот его нет. Ты мне варишь? – елейным и невероятно опасным голосом спросила она. Тихо спросила, у самого уха, но этот шепот был четче и яснее грома.
Ну уж нет, подумал я. Я не рисковый по жизни человек, но я просто не смогу жить под одной крышей с человеком, который так себя ведет по отношению ко мне. А идти в мир, ничего не зная это равносильно смерти. Так какая разница «быть прирезанным как баран» или же быть убитым в подворотне. Баронов хотя бы режут профессионально – раз и на мясо, а в подворотне – велика вероятность, помучаться перед смертью.
– Ну так что, малек-Азгор, ты все запомнил? – издевательски спросила эта психопатка.
– Я думал. – с преувеличенным спокойствием ответил я, затем повернулся к ней лицом. Как только я стал к ней лицом, она немного попыталась отстранить нож, но я перехватил ее руку и впер ее нож себе в живот. – Я думал, от чего Вы такая невежливая дама, что затрудняетесь представиться. А так же, я лучше сдохну, но не буду терпеть ваши издевки. Я даю себе отчет, что у меня против Вас нет ни одного шанса, но я лучше сдохну здесь и сейчас, чем где-то и позже. По тому варианта два, Вы прекращаете строить из себя стерву, или же доделайте начатое до конца. – одновременно с этими словами я начал надавливать ее руку с ножом себе в живот. Она даже не сопротивлялась, и задав резкости движению я сам себе засунул нож по самую рукоять в живот.
Невероятная боль посетила меня. Я думал без кисти больно, но это еще хуже. Я читал, что рана в живот самая болезненная, но что настолько и представить не мог. Мгновенный болевой шок, и потеря сознания.
– Что скажешь? – за столом, в летнем садике, сидел лысый мужчина и женщина с пышной косой.
– Сложно сказать, – ответила женщина – он не похож на своих сверстников. Само его поведение вызывает, как уважение, так и ужас. Так легко расстаться с жизнью. Но с другой стороны, он готов умереть, лишь бы не подчиняться тому, что ему не нравится, тому, что он считает унизительным и нестерпимым для себя. Это юношеское безумие или же сформированный взгляд на жизнь? У меня нет ответов на эти вопросы. В любом случае я обязана его учить, ни у меня, ни у него нет выбора. Получится ли из него новое дерево, зависит только от него. Но хоронить третьего ученика я просто не смогу. Я не переживу этого, Ролан.