– А… а есть возможность защититься от таких воздействий на разум? – осведомился я, тщательно давя поднимающееся беспокойство.
– Есть, конечно… но тебе они ни к чему, – неожиданно усмехнулся Остромиров.
– Что? Почему? – не понял я, а через секунду до меня, кажется, дошло. – Они тоже под запретом, да?
– Нет, отчего же. – Покачал головой Грац. – Все гораздо проще, Ерофей. Ты относишься к тому малому проценту людей на нашей планете, чей разум полностью закрыт от внешних воздействий.
– Иначе, почему, как ты думаешь, нам пришлось прибегнуть к такой сложной форме твоего обучения? – поддержал своего товарища волхв. – Ведь куда проще было бы повлиять на твой разум, перекрыв парой воздействий опасность самоинициации, после чего провести обряд Выбора и… всё.
– А как же незаконность подобных манипуляций? – нахмурился я.
– Уж поверь, ради такого случая, мы бы отыскали лицензированного «мозголома» и провели процедуру на законных основаниях, – заметил Грац и, по-своему растолковав мой взгляд, еле заметно усмехнулся. – Вот только не считай себя таким уж уникумом. Людей, не подверженных воздействиям на разум, в мире, конечно, немного, но они есть. Кроме того, у этого свойства имеется и обратная сторона медали. Такие, как ты, совершенно неспособны к этой ветви естествознания. Для «мозголома» важно уметь создавать довольно плотную связь меж своим разумом и разумом цели, это, можно сказать, основной инструмент воздействия, на что мозги таких, как ты, неспособны, они, если можно так выразиться, прикрыты мощным природным щитом. Раньше этот щит был бы препятствием не только к «мозголомству», но и к ментальному манипулированию как таковому. Такие люди в нашем обществе считались инвалидами, ущербными, пока в первой четверти прошлого века не был найден способ «излечения», то есть снятия щита. Сначала полного, а позже и частичного, который сейчас преимущественно и используется, ввиду своей простоты и безопасности. К тому же лишняя гарантия того, что «больной» после излечения не займется «мозголомством», государству только в радость, да и бывший больной не в обиде, поскольку при частичном съеме щита у него сохраняется полный иммунитет к воздействиям на разум. Впрочем, как оказалось позднее, волхвы уже много столетий имеют собственную технику исправления этого недостатка, но молчали. – Здесь Грац бросил короткий взгляд на Вышату Любомирича, но тот и ухом не повел. Профессор покачал головой.
– Помню. Что-то подобное говорила Ружана Немировна, – кивнул я, но тут же переключился на другое: – Стоп! Но тогда почему вы с такой опаской отнеслись к моему артефакту?! Если уж я не способен на манипуляции с чужим разумом…