– Нет, просто задумался, – медленно проговорил я. – Полагаю, речь идет о фамилии Ростопчиных?
– Догадливый, – удовлетворенно кивнул Брюсов и, явно заметив мое напряжение, вытащил из кармана пиджака нестандартный зерком, по размерам больше похожий на планшеты моего прошлого мира. – Вижу, тебя эта информация не обрадовала, как и предупреждал глава. Что ж, тогда… держи, видеопослание под глифом на основной панели. Посмотри, послушай, потом договорим.
Борхард поднялся и вышел из комнаты, оставив меня в одиночестве. Неожиданно. Я тяжело вздохнул и, включив полученный от гостя зерком, хотел было уже открыть видеофайл, но мой взгляд наткнулся на текущую дату и время, мерцающие в углу экрана, и я невольно выматерился. Двое суток! С момента боя прошло двое суток, а значит, об отъезде с Грацем и Остромировым можно забыть! Дьявольщина. И тут все не слава богу.
Первым позывом было попытаться связаться с волхвом по имеющемуся у меня в памяти номеру, но и тут вышел облом. Зерком просто отказался реагировать на мои потуги. Единственной доступной функцией оказался видеопроигрыватель, в списке воспроизведения которого, опять же, значился лишь один файл. Арргх! Гадство.
Я дернулся и тут же зашипел от боли, пронзившей раненое плечо, зафиксированное в чем-то похожем на лубки. Кажется, действие обезболивающего сходит на нет. Так, стоп… дышать, успокоиться…
Спустя минуту я более или менее пришел в себя и вновь сосредоточил свое внимание на зеркоме. Что ж, посмотрим, какие еще новости обрушатся на мою голову. Щелчок по пиктограмме проигрывателя, и белоснежный фон сменился чернотой. Мелькнул значок загрузки, и черный экран расцвел красками, демонстрируя какой-то кабинет и сидящего за столом моложавого мужчину с резкими, словно вырубленными топором чертами лица и весьма холодным взглядом водянисто-серых глаз.
«Доброго времени суток, Ерофей Павлович…»
Речь Шалея Силыча Ростопчина была ровной и размеренной, без единого намека на эмоции. Но вот смысл… Фактически глава дома принес извинения за действия своего «младшего партнера», слишком зазнавшегося и решившего, что под прикрытием знатной фамилии он может творить все, что ему заблагорассудится. Понятно, что никакой благодарности за «окорачивание» наглеца я не дождался, но, помня уроки Ружаны Немировны, могу утверждать, что для главы фамилии подобный ход был бы «потерей лица», как говорят японцы. Да, собственно, и сам факт извинений перед простолюдином кое-кто из фамильных спесивцев мог бы посчитать уроном своей чести. К счастью, Ростопчин оказался не из таких. Понятно, что это действо не доставило ему удовольствия, но судя по всему, мужик решил действовать по правде, а не по понтам… и если здесь нет подвоха, то мое мнение о Шалее Силыче и Ярославе Беленьком, донесшем ему и мне о задумке покойного Барна и не менее покойного капитана Орвара, изменится в лучшую сторону. Ну и компенсация. Десять тысяч рублей, это примерно тройная стоимость всех упертых из моей лавки поделок.