Что он делает?
Он верит ей.
Пробила полночь. Кабинет главврача опустел.
Больница стихла. В коридорах горел тусклый свет. Калев старался идти, как можно тише.
Остап встретил его с заспанными глазами. Он без лишних вопросов проводил Калева к изолятору. Толстый ключ исчез в скважине. Замок громко скрипнул. Калев потянул дверь.
Нина сидела на полу у дальней стены. Как только в проеме показалась фигура Калева, Нина тяжело встала, опираясь на стену. Она уже была готова. Не желая стеснять Яна или же дать ему повод отказаться от затеи, Нина опустила глаза.
Оказаться снова в большом мире после двух недель заточения было очень странно, хотя и приятно. Нина ощущала себя непривычно. Все-таки в той коморке она уже знала каждый сантиметр. Более того, в подвал редко проникали чьи-либо мысли, и поэтому почти все время Нина была предоставлена себе и мерзким невидимым Друзьям, которые постепенно вылезали из нор, охваченные новым голодом. Здесь же на Нину нахлынул нескончаемый поток голосов. Она снова слышала и видела мысли обитателей. В скором времени от резкой атаки на мозг разболелась голова.
Они шли очень долго. Пришлось выйти в морозную ночь, чтобы добраться до блока, где лежала Тори. Калев всю дорогу озирался по сторонам. Нина была ему благодарна. Он шел на преступление ради нее. Хотя нет. Ради Тори. Он давно разочаровался в Нине. Запах недоверия и даже презрения Нина чуяла отчетливо.
Наконец, они достигли цели.
Калев открыл дверь. В нос сразу ударил запах спирта и лекарств. Виктория лежала в кровати. Вид девочки был безмятежен, и с виду вроде бы и волноваться было не за чем, если бы не множество трубок, подсоединенные к тощему телу. Физраствор и трубка для гемодиализа в венах, интубационная трубка в горле, мониторы у изголовья пикали на перебой, рисуя кривые линии и цифры. И среди этого белого вонючего пикающего царства расположилась полуживая Тори.
Калев пребывал в постоянном напряжении рядом с Ниной. Он был наготове, хотя сам не понимал, что сможет сделать в критической ситуации. Он словно наблюдал за огнем, в любую секунду готовым разразиться буйным неудержимым пламенем, а все, что имеет Калев в руках – сухое одеяло. Но Нина не сделала ни одного подозрительного движения. Она медленно подошла к изголовью кровати. Калев неотрывно следил за девушкой, он заметил, как ее лицо исказилось в озадаченности а, возможно, в печали.
Нина встала на колени и теперь в упор рассматривала лицо Тори, словно пыталась найти в нем что-то едва уловимое взором. Глаза Тори беспорядочно бегали под опухшими веками – она определенно видела сон. Нина нагнулась и плотно прижалась лбом к щеке Тори. Нина тоже хотела увидеть сон, из которого Тори не желала выходить.