Несмотря на то, что асфальт был покрыт снегом, пляжный песок был чист, потому что никогда не замерзал.
Нина уже ступала по холодному песку, когда вдруг остановилась и обернулась.
– Я должна побыть одна, – сказала она.
Роберт не мог не заметить перемены в ее состоянии. Испарина исчезла, глаза выражали настойчивость, голос спокойный и, вообще, Нина приободрилась. Что было неудивительно, ведь в такой мороз взбодрится даже Санта Клаус.
– Я не могу оставить тебя! – настаивал Роберт.
Еще чего не хватало! Вокруг кромешная тьма, и грохот волн, а еще минус двадцать и, вообще, зима!
– Я должна побыть одна, – повторила Нина.
Облачка пара, вырывающиеся из ее рта, так рьяно контрастировали с тонкой шелковой сорочкой.
Нина развернулась, уверенная в том, что Роберт услышал ее и не станет преследовать, и направилась вперед к самой кромке моря.
Роберт так и застыл на месте, зажав в кулаке маленький предмет, что Нина обронила на ходу.
Роберт взглянул на показатели градусника: сорок три и четыре.
Это невозможно! Температура в сорок два градуса является смертельной для человека. Но глядя на то, как отдаляется белая сорочка в темноте, Роберт понимал, что все людское чуждо Нине.
Она – не человек. Она – чудо.
***
Время наводить порядок. Порядок во всем: и дома, и в целом мире.
Прошел практически месяц с тех пор, как он въехал в свою новую обитель здесь на холмах. Этот дом пустовал почти тридцать лет, и Томас стал первым его жильцом. Ему это нравилось. Он физически ощущал пустоту и девственность дома. Он здесь первый из всех живущих ступает по мраморным полам, трогает стены из рельефного камня, и дышит нетронутым воздухом. Он всегда должен быть первым во всем.
На протяжении всего месяца здесь велись интенсивные работы по обновлению интерьера: тридцать лет все-таки немалый срок для таких конструкций. Особняк состоял из трех этажей с четырехметровыми потолками, в огромной гостиной этажи совмещались, создавая по-настоящему королевский зал.
Дом был построен на холмистой местности, а потому пестрел разнообразными выступами, мансардами и балконными террасами. На уровне второго этажа к дому примыкал широкий бассейн, залитый прямо в скалистый выступ. Между кромкой бассейна и пропастью у подножия холма проходила лишь метровая тропинка, выложенная мраморной плиткой. С этой высоты открывался потрясающий вид на город вдалеке.
В доме было до двадцати разных комнат, переделанных в спальни, кабинеты и тренажерные залы. Томас всегда разрешал бойцам проживать под одной с ним крышей, но вовсе не потому, что одиночество претило ему, он наоборот находил в нем покой и возможность основательно подумать над очередным планом по захвату целого мира. Соседство с бойцами исходило скорее из практических соображений.