Я восседаю на диване, как королева, и рассказываю свою историю. Они прислушиваются к каждому моему слову. И это хотя бы доставляет мне удовольствие.
Мама все время занята чем-то на кухне и отмахивается от всех, кто пытается ей помочь.
– Просто развлекайтесь, ребята.
Каждый раз, когда я смотрю в ее сторону, она широко улыбается. С грустью я понимаю, что именно такое мероприятие она мечтала для меня устроить – в совершенно других обстоятельствах. И напряжение, которое я замечаю в ее взгляде, говорит мне, что ее страх за мое здоровье ни на секунду не покидает ее мысли.
Снова звенит дверной звонок. Я тут же вскакиваю и успеваю к двери раньше мамы. На крыльце топчется худой паренек в черной толстовке с изображением скелета на рукаве. Он криво улыбается:
– Мы слышали, тут все веселье собралось.
В отличие от моих друзей, он наклоняется вперед, будто хочет личного и близкого общения.
Я высовываюсь из двери:
– Вообще-то, только для своих.
Он ухмыляется – так, что мне хочется принять душ – и достает пачку пива, шесть банок.
– Мы не с пустыми руками.
– Может, как-нибудь в другой раз?
Как-нибудь в другой жизни.
Он подмигивает.
– Ловлю тебя на слове, красавица.
Я захлопываю дверь и запираю ее. Бррр, странно.
– Эй, давай выйдем на задний двор, – зовет Эбби.
Свежий воздух – это прекрасно, даже если там водятся репортеры. Пожалуй, если мы покажем им, что жизнь идет своим чередом, им станет скучно и они оставят меня в покое. Может быть.
Мы собираемся во дворе и пытаемся не обращать внимания на камеры и лица, которые тут же высовываются из-за живой изгороди. Поскольку я живу на углу, у них хороший обзор.
Эви совершенно невозмутима. Она снимает футболку, демонстрируя вишнево-красный верх своего бикини.
– Все взяли с собой купальники, как я просила, да? Время устроить супергорку для Сэмми.
Сэмми, который так и остался в плавках после нашей неудачной поездки в бассейн, радостно вскрикивает, раскатывая огромный пластиковый мат и подсоединяя его к водопроводному шлангу. Что ж, если нас не пускают в бассейн, это не значит, что мы не сможем повеселиться в воде. Еще один способ продемонстрировать репортерам, что Эйслин живет нормальной жизнью.
Через несколько минут все уже готовы съезжать с горки, но они ждут, что я сделаю это первой. Я разбегаюсь с дальнего конца двора и, молясь богам водных развлечений, плюхаюсь на мат. Проскользив до конца, я со смехом встаю.
Я стою там, ожидая, кто прокатится следующим, но никто не двигается с места. Они что, боятся, что теперь горка стала заразной? Мои внутренности сжимаются в тяжелый ком.