Конечно. Сложно. А это означает, что они никогда не успеют разобраться в этом вовремя. Я не чувствую жара – наоборот, мне холодно, очень холодно.
Кажется, даже с Шейна слетело его нахальство. Он качается на стуле – отклоняется назад, замирает, опираясь на две ножки, а потом приземляется обратно с громким глухим стуком – снова и снова.
Доктор Калдикотт сообщает:
– Мы сообщили об этом вашим родителям, и пока что им нельзя будет посещать вас.
Она глубоко вздыхает.
– Я очень сожалею о том, что случилось с Розой. Всегда чертовски досадно, когда кто-то умирает таким молодым.
Она просит мальчиков забрать вещи из своей палаты. Джесси задерживается, чтобы собрать вещи Хлои, а я собираю свое и прихватываю маленький блокнот, который оставил Ксавьер. Я перелистываю страницы, на которых перечислены десятки разных генов вперемешку с неразборчивыми заметками. Вплоть до последней страницы я надеюсь найти что-то ценное, но в конце я обнаруживаю лишь надпись МУСОР, накарябанную огромными буквами, как будто он решил, что все его предположения ничего не стоят.
Сестра в медицинской маске сопровождает нас к воздушному шлюзу, из которого нас будто засасывает в палату. Испуганные глаза мальчиков блестят над масками. Мы безразлично решаем, где будет чья кровать.
В помещении, где мы оказались, нет окон. Оно ярко освещено и отделано пластиком от пола до потолка. Слышится монотонный гул – потенциально заразный воздух, который мы выдыхаем, проталкивается через систему фильтров. Медсестра задерживается лишь на несколько минут, а потом извиняется и уходит. Как только закрывается дверь, мы срываем маски. К черту их. CZ88 уже и так пронизывает нас насквозь.
На ресницах Себастьяна блестят слезы, и на мгновение он замирает неподвижно.
– Бедная Роза. Как вы думаете, она успела получить хоть какое-то удовольствие от «харизмы», не знаете?
Я комкаю платок.
– Она прыгала от восторга, потому что она наконец смогла встречаться с парнем, в которого влюбилась.
Я делюсь с ними тем немногим, что мне известно о Розе, словно отдавая дань ее жизни. Ведь предполагалось, что именно это стремление прежде всего и побудит нас принять «харизму»? Чтобы тебя замечали, чтобы тебя узнавали, стремление быть среди людей. Как посмела доктор Стернфилд использовать нас таким образом?
Шейн вздыхает.
– Думаю нужно потребовать, чтобы доктор Гордон придумал для нас способ увидеться с нашими семьями или хотя бы записать для них прощальные видео, так, на всякий случай.
Я ожидаю, что Себастьян отругает его за такие мрачные слова, но вместо этого он спрыгивает с кровати.