Пыль медленно оседала на окопы. Николай Осинцев по свистку сержанта выбежал из бетонного капонира и теперь постоянно сплевывал накапливавшуюся сухость. На этот раз бомбежка была сильнее. В их капонир попало прямо в крышу и почти сразу — метрах в пяти, так что всех основательно тряхнуло и в ушах до сих пор стоял звон. Но бетонные перекрытия выдержали — значит, двухсотпятидесятка, не более.
Вокруг рокотали взрывы, проходя дрожью земли через все тело — совсем как в танцклубе, куда Ленка все-таки сумела затащить Николая во время его увольнительной, когда их отвели в тыл по ротации. Николай сначала всячески брыкался — ну не умел он танцевать! — а позориться перед подругой не хотелось, поэтому он с важным видом произносил "да баловство все это!" и откупался от надутых губок порцией мороженного. Да, то самое "замещение"… или "рационализация"… — Николай все еще путался во всех этих терминах, но что он точно знал, так это то, что он ни в жизнь не пойдет танцевать — и пусть это называют как угодно — хоть "вытеснением". Да, лучше еще десять раз сходить в атаку, но только не на танцы! Но Николай еще не был хорошо знаком с женским коварством и, "случайно" оказавшись во время прогулки около танцевальных курсов, он поддался на невинное "ну давай заглянем на мину-у-у-у-точку…". А там нашлась Ленкина подруга, которая совершенно так же "случайно" уже закончила занятия с очередной группой и теперь у нее было окно, во время которого она "согласилась" показать "пару" движений. Все оказалось не так уж и сложно — фактически, та же рукопашка — поддержка баланса, формирование движений и противовесов инерцией корпуса, рук, ног — разве что сама подготовка очередной позиции уходила не в удар или уход, а в переход в другую позицию. Но минут за пятнадцать, под веселые смешки и восторженные девичьи восклицания, Николая как-то приучили не принимать одну из стоек или уходить в одну из связок, намертво вбитых в его тело инструктором по рукопашному бою. Он даже согласился присоединиться к следующей группе, за что был награжден поцелуйчиком в щеку, так что первые пять минут был несколько рассеян. А вечером он уже вполне сносно — ну, на его взгляд — крутился на танцполе. Нет, музыка не сказать чтобы ему нравилась — уж слишком она была непривычной — все эти электрогитары, барабаны — и громко, и быстро — на застолье такого точно петь не будешь, не зря в "Русской Правде" хорошо так прошлись по этим новым веяниям в музыке. Но, с другой стороны, Николай не мог не признать, что обстановка была достаточно живой, и он даже с удовольствием провел два часа на танцполе, а вид разгоряченной Ленки, ее горящих глаз… ммм… Николай и не заметил, как снова начал напевать "Не ходи, ты за мной, братец Луи-Луи-Луи, не нужны мне твои поце-луи-луи-луи"… тьфу ты черт! вот привязалось! Николай выплюнул пыль, поднятую близким разрывом чего-то чуть более сотни миллиметров. Вот — опять из тыла неслись звуки этой "Танцы всю ночь" -
