Вскоре он миновал Кучурганскую возвышенность, и количество обозов, пешего и конного воинства увеличилось. Но, странное дело, он сразу обратил на это внимание: многие обозы и воинские части шли почему-то в обратную сторону. Затем ему встретились целые батальоны, казачьи сотни и даже полки, артиллерийские дивизионы, которые опять двигались с запада на восток…
При въезде в Тирасполь он спросил у одного служивого из стрелковой роты, сделавшей привал возле слободы:
— Чего это вы вертаетесь?
Служивый окинул взглядом конного, его богатырскую фигуру и могучего коня.
— Конь-то у тебя не простой, офицерский или господский, а ты барин али нет? — в свою очередь спросил солдатик, как бы вызывая его на откровенную беседу.
— Конь-то у меня и впрямь господский, — ответил Кондрат, — а все же, чего вы вертаетесь?
— С чего да с чего? Начальство знает, с чего. Не будем мы за Валахию и Молдавию более биться. Войны за эти страны более у нас ни с турками, ни с французами, ни с англичанами не будет. А прем мы на Крым. Понял? Наши офицеры об этом говорили.
Кондрат не стал более расспрашивать служивого и поспешил в Тирасполь.
В этом городе он сразу нашел госпиталь, расположенный в низеньких хатенках-мазанках под соломенными крышами. Возле лежавших на соломенных матрасах больных хлопотали в черных одеждах озабоченные, с красноватыми от бессонницы глазами женщины. Не отвечая на вопросы, они выгоняли его из комнат.
— Уходите немедленно! Уходите, тут заразиться можно, тут лежат тифозные и чумные. Уходите скорее!
Поверженных такой хворобой было множество, а вот Богданы, хоть он заглянул в каждую такую хатенку, нигде не было. Лишь в одной, на самой окраине улицы, на него обратила внимание пожилая женщина, когда он назвал фамилию Хитрово.
— Екатерину Александровну ищете? Да они вчера со своими медиками уехали. Да, уехала со всеми, а о Богдане — вы спрашиваете, — я не знаю. Вы говорите, что она молоденькая, чернобровая. Вокруг Екатерины Александровны всегда много таких. Но они с нею все вместе уехали, по-моему в Овидиополь или Белград-Днестровский, а потом по побережью в самый Крым или в Таврию, не знаю точно.
От этих слов Кондрат окаменел. Он даже не поблагодарил сердобольную женщину и как в каком-то сне опять прыгнул в седло и помчался по Кочурганскому трансу, который был забит воинскими частями. Он окончательно пришел в себя, когда хотел миновать Карантинную заставу. Тут его задержали драгуны и проконвоировали к прапорщику, сидящему в седле на неказистой лошаденке. Кондрат протянул свой паспорт. Драгунский офицер бегло просмотрел его и тотчас вернул.