«Картина была поразительная. Русские сильно отвечали на нападение с суши и моря» — должна была признать английская газета «Тайме».
Еще бы! У англичан артиллеристы Корнилова взорвали один пороховой склад. У французов — два. Русские пушки подбили пять французских линейных кораблей и фрегатов, у англичан — серьезно повреждены два боевых судна и легко — одно. Английские корабли «Альбион» и «Аретуза» едва не затонули. Их пришлось буксировать в Константинополь на ремонт.
Значительно пострадали от ответного огня русских орудий и французские корабли захватчиков. Бомбой разнесло каюту командира фрегата «Виль де Пари», перебило свиту генерала Гамелена. Фрегат получил еще несколько попаданий и разрушенный вышел из сражения.
Героическое сопротивление защитников Севастополя, их упорство и стойкость оказались совершенно неожиданными для интервентов. Эта стойкость разбила все их иллюзии на возможность быстрого овладения городом. Главнокомандующий французских войск Канробер и английский лорд Раглен должны были отказаться от своих планов бомбардировки. Они даже вынуждены были отложить подготовленный штурм.
А ведь интервенты с варварской свирепостью применили все новейшие изобретения военной техники, которой черноморцы даже не располагали. Агрессоры стреляли из дальнобойных орудий самых новейших образцов. Очевидец вспоминает эту канонаду: «Застонала земля, задрожали окрестные горы, заклокотало море…» Неприятельские батареи и орудия кораблей и пароходов били по нашим укреплениям, по городу залпами, обрушивали каленые ядра, бомбы, начиненные пулями, картечью, брандкугелями, забрасывали конгревовыми ракетами».
Английская газета «Тайме» подвела также нерадостный итог для интервентов: «Русские необычайно быстро и успешно исправляют все повреждения, наносимые их веркам[42]. Из поврежденных союзниками фортов русские почему-то стреляют сильнее, чем когда-либо. Севастополь гораздо более сильная крепость, чем думали…»
Интервенты не думали и не гадали, чем сильна черноморская крепость. Не новейшим оружием, не высокой технической оснащенностью — она была сильна своим несокрушимым, могучим характером сыновей и дочерей. В это непоколебимо верил сраженный в бою адмирал.
В это также верил украинский казак Кондрат Хурделица, ныне мичман парохода «Владимир».
После гибели Корнилова защитники города поняли, что единственным достойным преемником погибшего адмирала может быть только его друг и единомышленник — Нахимов. Только он — душа обороны, как его называли солдаты и матросы. Это, наконец, понял бездарный и завистливый главнокомандующий светлейший князь Меньшиков. Он, который раньше злословил, что Нахимову только канаты смолить, а не флотом командовать, уже не в силу сложившихся обстоятельств, а по собственной воле настойчиво докладывал царю о представлении к награде адмирала. Может быть, светлейший решил этим загладить свои прошлые козни и интриги перед человеком, которого не только в России, но и во всем мире считали героем.