— Сейчас, — ответила Богдана и бросилась исполнять повеление врача.
— Извольте скорее, — продолжал требовать хирург.
Богдана очень ловко подбежала к бочонку, в котором находился гипс, набрала его на лопатку и подала хирургу.
— Извините меня, Николай Иванович, что задержала. Извините. Это вот Кондрат, — пролепетала она.
— Понимаю, что Кондрат. Очень даже понимаю-с, — ответил он. — Но поймите, идет операция. Есть только оперируемый раненый. — Хирург обмазал гипсом руку раненого. — Да, Богдана Ивановна, вы можете быть свободны минут эдак на пять. Слышите? Минут на пять и ни одной больше. — Хирург посмотрел на Кондрата и вежливо улыбнулся: — Честь имею, мичман, как там у вас дела?
— Воюем, господин врач.
— А раненых много нам доставите?
— У нас на пароходе пока потерь нет, хотя врагов бьем.
— Вот это примечательно, мичман! А как называется ваш корабль?
— Пароход-фрегат «Владимир».
— О, знаю. О нем в английских газетах писали, что его уже утопили турки.
— Врут они!
— Согласен. — Что-то вроде улыбки мелькнуло на сухом, строгом лице хирурга. — Ну что ж, господин мичман, вручаю вам Богдану Ивановну. Только, пожалуйста, на пять минут, не больше, а то раненых у нас нынче много.
— Понимаю, господин врач.
Девушка успела вымыть руки, подвела к Кондрату полную женщину, одетую, как и она, в коричневое платье. У нее, как и у Богданы, было усталое, приветливое лицо.
— Это, Кондратушка, моя наставница и благодетельница Екатерина Александровна Хитрово.
Кондрат представился Екатерине Александровне, а она сказала:
— Вы уж нас извините, господин мичман, мы здесь на перевязочном, как началась эта бомбежка, с ног сбились, ухаживая за ранеными. Их сюда доставляют много, да и не только раненых, а и болящих. В городе нашем не переводятся эпидемии. Заболевают и тифозными горячками, и даже холерой. А идет это от союзников. У них от азиатской холеры в армии люди мрут. А у него, — она показала в сторону хирурга, который присел в кресло, склонил голову на край стола, — у него адская круглосуточная работа. Он замучен ею, и вы на него не обижайтесь. А знаете, кто он? Вы видите самого Пирогова Николая Ивановича.
— Неужели Пирогов? — удивился Кондрат.
Фамилия знаменитого хирурга была уже знакома всем севастопольцам. Конечно, Кондрат и представить не мог, что знаменитый профессор в генеральском звании так прост, а главное, так тяжело работает над исцелением раненых.
— Да, это Николай Иванович. Вот он и нам всем, кто его окружает, пример подает, как спасать людей, — сказала Екатерина Александровна, и голос ее зазвучал как-то по-особенному тепло. — Извините, что я заняла своей болтовней столько времени. Вам совсем с Богданой Ивановной не останется времени поговорить. — Она кивнула и оставила Кондрата вместе с его возлюбленной.