Виктора Петровича решение Богданы восхитило. Это снимало с него хлопоты об устройстве ее на совместное жительство с Кондратом, а главное — контроль за тем, чтобы она не мешала его воспитаннику учиться. Он не смог удержаться от восклицания:
— Какая благоразумная жена будет у вас, милейший!
Но особенно довольна решением своей воспитанницы была Наталья Александровна. Она посчитала, что желание Богданы остаться в усадьбе — результат ее благотворного влияния на эту милую простушку.
Виктор Петрович интересовался всем, что касалось его воспитанника, хотя тот даже не подозревал об этом.
Заметив его склонность к технике, к обработке металлов, механизмам, Скаржинский решил сделать из него механика, способного применять свои знания в сельском хозяйстве. И он занялся обучением юноши основам агрономии, техники, лесоводству, ирригации, зоотехнике, экономическим расчетам. Юноша оказался на диво способным учеником, умеющим на лету усваивать все, что преподавал ему его наставник. Хорошо занимался он и в Одессе в училище механических наук и ремесел. Казалось, у Кондрата все идет хорошо и у его наставника не может возникнуть никаких проблем. Но они неожиданно появились. И серьезные. Виновником их, как ни странно, оказался сам Виктор Петрович. Сложность заключалась в том, что Скаржинский хотел, чтобы его воспитанник стал не просто механиком, не просто хорошим специалистом, но и мечтателем, способным видеть новое и вводить его в практику земледелия. Короче, он хотел, чтобы Кондрат стал таким же, каким был он сам. В лице своего воспитанника готовил себе достойную смену.
Учеба у Кондрата шла не легко. Виктор Петрович помимо устных занятий еще снабжал своего ученика специальной литературой. Это были объемистые книги — сочинения иностранных ученых на немецком, английском. Скаржинский требовал от Кондрата их внимательно изучать, а словарей, к сожалению, не было. Это сильно огорчало Виктора Петровича.
Как-то он поделился своими мыслями с женой:
— Понимаешь, Натали, юноша этот далеко не тупица. Он даже по-своему талантлив. Помнишь, как я ночи напролет с увлечением постигал содержание книг по земледельческим наукам? Мне даже иностранные языки, на которых они были написаны, не стали преградой, а вот Кондрат…
— Ах, Виктор, Виктор! Неужели ты не видишь разницы между собой и Кондратом? Тебя с детства обучали латыни, иностранным языкам. Твой ум от рождения приучен к научному мышлению, а ты хочешь, чтобы такими же свойства обладал этот юноша?
— Он заканчивает весьма солидное училище. Ты, милая, просто недооцениваешь его образованность. Но главное, — я теперь вижу его способности.