Виктор Петрович понял, что Кондрата ему не переубедить. И хотя он вызывал у него своим необъяснимым упрямством самую искреннюю досаду, хозяин Трикрат преодолел свое раздражение и помог ему. Он порекомендовал соседнему помещику, владельцу нового маслозавода, принять Кондрата на должность механика, а также оборудовал ему на окраине Вознесенска пригожий домик, во дворе которого вырыли глубокую, чистую криницу, построили службы, конюшню, погреба, сараи. Посадили яблоневый и вишневый сад, вспахали землю под огород, даже соломенную крышу домика сменили на манер немцев-колонистов на черепичную. Причем все это он преподнес молодоженам как подарок от чистого сердца. В то же время Виктор Петрович был очень грустен, хотя в его душе еще таилась надежда, что со временем Кондрат одумается и опять приедет к нему в усадьбу.
После окончания войны, названной Крымской, прошло много лет. Уходило со всеми своими противоречиями и трагедиями XIX столетие. Философы и политики подводили итоги и делали прогнозы на новые времена. Слышалось нетерпеливое дыхание спешащего, страшного, кровавого XX века.
Кондрат с Богданой продолжали жить неторопливо, как будто у них впереди было бесконечно много времени.
Обосновались они на окраине тихого соседнего городка, все в том же домике, заботливо когда-то построенном для них Виктором Петровичем Скаржинским.
Самого хозяина Трикрат уже не было на свете. Ушел в небытие командир партизанского отряда, успешно воевавшего с войсками Наполеона в Отечественную войну 1812 года. Не стало ученого-лесовода, великого труженика — строителя ставков и запруд, селекционера, новатора-агронома. Он умер сразу после смерти супруги, как говорили, от тоски по ней. Похоронили его в облицованном гранитом склепе, у церкви, стоящей рядом с его усадьбой[55].
При новых его наследниках, не очень деловых помещиках, процветавшее имение Скаржинского пришло в упадок. Только огромный лес после смерти его создателя по-прежнему набирал силу. Дубовые деревья с каждым годом все глубже запускали корни в плодородную черноморскую почву, и их стволы все выше поднимали в небо густые кроны.
Никогда не забывали покойных Скаржинских супруги Хурделицы. Отставной мичман Черноморского военного флота Кондрат и его жена — сестра милосердия Богдана — каждый год летом ходили пешком из своего городка в Трикраты, на их могилы. Не забывали они посетить там могилы легендарного казака Кондратия Хурделицы, который как бы передал свое славное имя внуку, греческой бунтарки Елены Ксантус — матери Кондрата, и его друга кузнеца Варавия.