— Почему же это более, чем другим? — не удержался от вопроса Кондрат.
Скаржинский глянул на юношу:
— А вот подумай, почему? — и объяснил: — Да ведь страна наша огромная. Расстояния между городами у нас такие, что по неделям надо скакать на конях. Сколько бедных лошадок ежегодно загоняем в мыло — тысячи, а чугунный конь неутомим. Он и придет на смену нашим лошадям.
Кондрат уловил мысль хозяина, и от этого у него радостно дрогнуло сердце.
Как бы подкрепляя эту мысль Скаржинского, на грунтовой дороге, что шла параллельно проложенным рельсам, показалась в облаке пыли группа всадников. Это были молодые офицеры. Увидев паровоз, они перевели лошадей на галоп, видимо, желая лихо обогнать самокат. Немец-механик, ухмыляясь, щелкнул рычагом, еще более открыл заслонку и подал большую порцию пара в цилиндры. Колеса завертелись быстрее, поезд увеличил ход и стал обгонять всадников, которые, как ни пришпоривали коней, как их ни подстегивали, не могли поспеть за пыхтевшим в клубах пара железным механическим чудищем.
Механик сдернул с лысой головы свою жокейскую шапочку и помахал ею далеко отставшим раздосадованным всадникам. Потом, усиливая эффект своей победы, дал длинный гудок.
Усталые, проголодавшиеся, пассажиры вернулись в Петербург. Выйдя из вагона, Виктор Петрович вынул из жилетного кармана часы на золотой цепочке, взглянул на них, покачал головой.
— Все приличные люди давно уже отобедали, а мы путешествовали в Царское Село и обратно, потратили на это ни больше ни меньше семи с половиной часов, проехали в два конца, туда и обратно, сто верст.
Затем Виктор Петрович доверительно сказал Кондрату:
— Ты, братец, прости меня, но я еще помучаю тебя голодом. Придется нам пройти еще по одному делу, чтобы не опоздать.
Он пригласил Кондрата в экипаж, который поджидал их у ворот вокзала. Ехать было недалеко. На втором квартале они остановились у длинного, похожего на конюшню, строения. У него была одна примечательность — длинная из красного кирпича труба.
Виктор Петрович распахнул дверь и пригласил Кондрата. Они вошли в просторное помещение, где стояли рядом слесарные, токарные, строгальные и сверлильные станки, на которых трудились в замасленных серых и черных блузах работники. В синей дымке малиновым светом мерцал горн, возле которого на наковальне по раскаленной подковке били кувалдами, высекая искры, молотобойцы. В помещении было душно и дымно. Волнами шел звон, скрежет от ножовок и напильников, от вращающихся вручную шпинделей, планшайб и трансмиссий.
— Ба, да тут настоящая мастерская! — сказал Виктор Петрович. От гари, плавающей в душном воздухе, он чихнул, смешно наморщил нос, но подбодрился и быстрым шагом направился мимо станков к небольшой конторке, стоящей посреди помещения. За ним последовал и Кондрат.