— Хватит на всех, — улыбнулась Зинок и выскочила из комнаты.
— Я добавлю, верни ее, — сказал Кондрат и тоже полез в карман, но Глеб остановил. — Сегодня гуляю я. — На его лице появилась суровая важность.
— Ты что, такой богатый?
— Неужели я не могу раз в жизни гульнуть? За один вечер заработок трех дней потратить. Считай: каждый рубль — это моя работа от зари до зари.
— Правильно, Глеб, можешь… Но ты лучше скажи: кто эта Зинок?
— Зинаида Петровна — благодетельница моя. Можно сказать, заботу обо мне, как о родном, проявляет. Понял?
— Ничего не понял. Все же, кто она тебе? Жена, родственница или полюбовница?
— Цыц! Чур! Не смей про нее такое слово молвить! Не смей! — грозно насупился Глеб, а руки его угрожающе сложились в кулаки.
— Но все же, кто она?
— Она мне более чем жена и сестра и всякая там родня. И ты не смей более ее полюбовницей называть.
— Ну хватит тебе грозиться! — улыбнулся Кондрат. Его позабавил гнев Глеба. — Будет пугать-то! Не хочу более пытать тебя, кто она тебе. Коли самая хорошая, так хай так и будет. Давай лучше правду друг другу говорить и не таиться. А то ты все мне про свое одиночество толковал, а выходит, ты совсем не такой одинокий.
— Хорошо, не будем таиться… Ты мне уж прости. Видишь, никак нельзя мне сейчас иначе. А почему? Секрет это мой…
Но тут вошла Зинок с корзинкой, в которой были бутылки и пакеты со всякой снедью. Она накрыла стол белоснежной скатертью, расставила тарелки с принесенной закуской, открыла бутылки с вином.
— Ну, кончайте разговоры разговаривать — на голодное брюхо это не дело. Надо выпить и закусить, чем бог послал, — сказала хозяйка и стала разливать по чаркам вино.
…После ужина. Глеб пошел провожать Кондрата и рассказал ему суть своего секрета.
— Ты пойми меня, друг, я грамотный, а стараюсь представиться неграмотным. Я на пароходах механиком плавал, а здесь выдаю себя за слесаря. А почему? На заметке я у полиции… Спасибо, люди добрые выручили. Вот и у Фогеля работаю, дурачком прикидываюсь. А почему? Ведь у нас грамотному рабочему быть нельзя. Ох, грамотных у нас начальство не любит… Рабочему человеку и приходится дурачком прикидываться. Вот из Англии пироскаф[3] придет, меня на него обещали устроить… Трудно на английских судах служить. Я плавал, знаю. Платят они лучше, чем на наших. И харчи у них получше, но чуть в чем провинился — бьют… Боксом, как они говорят. И начальство у них дерется, и матросы, и механики между собой. Такой у них обычай. Но я у них этому подучился и сам могу, как его… боксом. Но зато, как я сказал, платят там побольше нашего, и я уже решил, как придет английский пироскаф, так я на него и уйду, пропади они пропадом, мастерские наши, с Фоком вместе. Там, за границей, дышать-то повольнее, чем в нашей Рассеюшке…