На всех трех этажах в доме Скаржинского на другой день начались сборы в дорогу. Начались они еще в рассветной мгле, при свечах. Собирались быстро под руководством Виктора Петровича, который в таких делах имел хороший опыт и выучку, приобретенные еще в молодости, во время военных походов. Единственно, что он изменил в своем обещании, — это вместо тройки лошадей он приказал запрячь цугом шестерку здоровенных рысаков в просторную карету на окованных железом колесах.
— Так понадежнее в дороге будет, а потому и поскорее, — сказал хозяин, по-свойски подмигнув Кондрату.
Хотя тот хорошо знал, что у Виктора Петровича никогда слова не расходятся с делом, но не мог не подивиться такому быстрому исполнению своего обещания. Он невольно проникся еще большим уважением к Скаржинскому.
На облучок кареты Виктор Петрович распорядился посадить нового ездового, только что нанятого прибалтийца Литвина Анелюса.
— Я его на место Яшки-кучера привезу в Трикраты, — шепнул доверительно Кондрату хозяин.
— А Яшку куда?
— Выгоню мерзавца. Не хочу больше, чтобы в нашем поселке такая мразь жила.
Кондрат понял, что он принял решение, от которого не отступит. Ему показалось, что хозяин чувствует себя виноватым перед ним и старается изо всех сил как бы загладить свою вину. Ему вспомнилось, как мать передавала ему не то слова отца, не то деда, что Скаржинский очень упертый человек, может быть даже суровым, но в то же время справедливый и совестливый. Взглянув на бледное лицо хозяина, отливающее желтизной от бессонницы, он понял, что внезапное возвращение домой и другие связанные с этим решения, в корне изменившие его прежние планы, достались Виктору Петровичу ценой очень нелегких ночных раздумий. И ему стало жалко этого хорошего, старого человека, старающегося всегда быть справедливым и честным.
Не было и восьми часов утра, когда они уже миновали заставу и помчались на юг по широкому тракту. Рысаки несли вперед их гремящую окованными массивными колесами колымагу. Но Кондрату почему-то казалось, что новый дюжий ездовой Анелюс едет недостаточно быстро.
— Наш новый ездовой недостаточно хорошо знает лошадей. А главное, не охоч он до быстрой езды.
— Я, прежде чем нанять Анелюса, познакомился с его рекомендацией. Он один из самых лучших кучеров столицы. Три года служил князю Щербатову. Этот князь дал о нем хороший отзыв. И не выдумывай, — возразил Виктор Петрович.
— Совсем не выдумываю. Лучшие в мире лошадники, Виктор Петрович, это татары, чеченцы да мы — казаки. У нас знание лошади, их понимание — природное, как говорится, — в крови. Вот он гонит лошадей кнутом, а они у него бегут неохотно. А лошади охотно, быстро пойдут, если почувствуют, что им дали волю. Если они знают, что их не загонят.