— Что ж, — ответил тот, — я согласен.
Все трое пошли в конюшни, где в стойле находилось более десятка лошадей самых разных пород. И чистокровных английских, длинноспинных серебристой масти, и арабских скакунов, и кавказских, и широкогрудые, покрытые нежной рыжеватой шерстью, с породистой гривой и холкой, донцы. Среди них и Буран. У него были сильные стройные ноги, широкие крепкие копыта, а на лбу — красивая белая полоса.
— Могучая лошадка, доставит тебя быстро в Одессу! — сказал, поглаживая ее холку рукой, затянутой в перчатку, Виктор Петрович.
А Буран, словно поняв, что речь идет о нем, повел тонкими остроконечными ушами, поднял морду и взглянул крупным лиловым оком в сторону Кондрата.
Тот сразу был восхищен достоинствами Бурана.
— Ба, Виктор Петрович, — воскликнул он, — да этот конь не только преотличный. Он все понимает, как человек. Я, с вашего позволения, его и оседлаю.
— Что ж. Седлай. Только учти, он ходит лишь под казачьим седлом, — ответил хозяин.
Кондрат бросился в камору, где при конюшне хранилась конская сбруя.
— Да вы хоть передохните, — остановила его Наталья Александровна.
— Никак не могу. Ей-богу, не могу! Извиняйте, — заторопился Кондрат.
— Постой, да у тебя деньги-то есть? — спросил его Скаржинский. — В Одессе без денег и документов никак нельзя.
— Ничего мне этого не надобно, — ответил Кондрат.
— Не говори чепухи! — усмехнулся Скаржинский. — Без документов посадят тебя в кутузку и будешь сидеть в каталажке этой до второго пришествия. Седлай Бурана, а я сейчас тебе то и другое принесу, — Скаржинский вышел с женой из конюшни.
— Бедный малый, он совсем обезумел от любви к Богдане, — по-французски обратилась к мужу Наталья Александровна и иронически улыбнулась, — ты забыл, мой милый Виктор, что такое любовь, а?
С помощью подошедшего конюха Кондрат оседлал Бурана и вывел лошадь на широкий усадебный двор. Тут подоспел и Скаржинский. Опытным глазом бывалого кавалериста-командира он сразу заметил некоторую неряшливость в подготовке коня к далекому переходу. Собственноручно кое-где поправил сбрую, седло, отпустил на палец подпругу. Положил во внутренний карман кафтана Кондрата пачку ассигнаций и паспорт.
— Это береги пуще глаз. И еще запомни: если Богданку найти сразу в Одессе не сможешь, то тебе придется обратиться к властям. Понял? — напутствовал Скаржинский.
— Как это к властям?
— Ну, в полицию.
— Да полицаи со мной и говорить не захотят. Прогонят в три шеи.
— Не прогонят, — загадочно усмехнулся Виктор Петрович. — Слушай, как надо с полицейскими себя вести. Придешь в Одессе в Александровскую часть, что недалече от «Привоза» и кладбища. Запомни — в Александровскую часть, и спросишь капитана-исправника господина Мартынюка. А когда тебе зададут вопрос, то ты скажешь, что посланный от его превосходительства камергера его императорского величества господина Скаржинского. И скажешь далее, что надо помочь тебе обнаружить и доставить девицу Трепанную Богдану, жительницу Трикрат имения господина камергера.