«Знать, не даром, моя Богдана, чтобы пропасть, чтобы затеряться, выбрала такую сторонку», — подумал он. И все же нашел в себе силы приподняться на стременах, взглянул вдаль, осматривая море и плоский неуютный берег.
Глаза его опять наполнились соленой влагой. Она струилась по его лицу, и ему было не понять: эти брызги — слезы самого моря или его собственные?.. Неужели он, казак, отступился, потеряв мужество, так размяк, что уже глотает свои собственные горькие слезы? Ох, Богданка, Богданка, родная ты моя, где ты? Где тебя искать?
Он, как никогда, остро почувствовал свое одиночество. Удрученый, он незаметно подъехал к тому месту, где уже начинались жилые кварталы, ему навстречу стали попадаться неряшливо и бедно одетые люди. У них были одинаково озабоченные лица. Все они, и стар, и мал, куда-то очень торопились. Кондрат останавливал встречных, загораживал им дорогу конем. Расспрашивал, задавал всем один и тот же вопрос:
— А не встречали ли тут молодой жинки? Богданой зовут…
На этот простой и наивный вопрос люди большей частью испуганно отвечали «нет», видимо, принимая всадника то ли за полицейского, то ли за злоумышленника. Старались как можно быстрее миновать странного всадника. А немногие принимали его вопрос за шутку и, лукаво улыбаясь, отвечали:
— Нашел же, где бабу сыскивать. Скачи, казаче, лучше прямо в город, да прямо на базар. Их там — пропасть.
От таких шутников Кондрат, с досады пришпорив коня, отскакивал, а те вслед ему осудительно качали головами:
— Малахольный. Еще молоденький парень, а уже, смотри, гуляка блудливый, не иначе…
Наконец, проскакав вдоль побережья с версту, он добрался до большого сарая, стоящего у пристани. Наверное, это было заведение, где обрабатывались шкуры, а может быть, шерстомойка. Ветер далеко от этого строения разносил вонь от гнилой сыромятины. Кондрат направил коня прямо к сараю, а потом, осторожно сдерживая его, по дощатому мокрому настилу причала добрался до самого края. Тут стояла будка, а в ней сидел, кутаясь в овчину, седоусый сторож с огромной старинной фузеей[6] в руках.
— Здравствуй, старче, ты что, море сторожишь, чтобы не уворовали? — обратился он к сторожу.
— Здравствуй, добр человек. Откель ты? По надобности сюда, или как? — ответил вопросом на вопрос страж, щелкнув для порядка курком фузеи’.
— Издалека я, — ответил Кондрат и спросил: — А не видел ли ты жинки молодой тут?
Глаза старика блеснули.
— Утопленницу? Как не видать. Видел. Она три дня как с этого места в море сиганула, — старик показал рукой на край причала.
Кондрат бросился к старику: