Скаржинский не ошибся. Он перед этим говорил Кондрату, что исправника ожидает неприятность — так экстренно в канцелярию градоначальника не вызывают без какой-то неувязки по работе. Насупленные рыжие брови на лице Василия Макаровича убедили, что дело обстояло именно так. Ему, видно, попало от начальства.
Собственно, ни губернатор, ни полицмейстер, ни чиновники губернаторской канцелярии его ни в чем не упрекнули, не сделали ему никаких замечаний. Начальство просто изволило не заметить его усердия ни одним словом, ни одним намеком. Его никто не похвалил за ликвидацию шайки контрабандистов, торговцев живым товаром, но упрекнули, что он напрасно жестоко обошелся с хозяйкой постоялого двора Анькой-Щукой. Затем ему сказали, что не след покровительствовать человеку, прискакавшему неизвестно откуда на коне в Одессу. Этого было достаточно, чтобы исправник почувствовал, что им недовольно начальство.
Василий Макарович хорошо знал, с какой стороны подул на него этот прохладный ветер. Он ведал, что Анька-Щука и его заместитель Аркадий Михайлович нашли тропку к местному начальству. Что начальство от них постоянно получает солидный «хабар». Так как ликвидация шайки никакой материальной выгоды на принесла, денег у Василия Макаровича для «хабара» или «барашка», как называли деньги, вложенные в конверт, не было.
Поэтому исправник должен был лишь оправдываться, что он и сделал, заметив секретарю полицмейстера, что человек на коне есть не кто иной, как посланец от самого господина камергера Виктора Петровича Скаржинского. Эта фамилия мгновенно заставила полицейское начальство переменить тон по той причине, что никому не хотелось связываться с господином камергером — богатейшим помещиком Украины. Однако начальство изволило по-прежнему хранить молчание и как бы не заметило подвига Василия Макаровича, ликвидировавшего шайку контрабандистов. Такое отношение могло обернуться и бедой, грозило потерей должности, а этой должностью исправник дорожил, как собственной жизнью. Поэтому он вернулся домой полный самых мрачных мыслей.
Виктор Петрович, убедившись в правильности своего предположения о том, что визит исправника к начальству был не очень удачным, тем не менее не отказался от беседы с Василием Макаровичем. Скаржинский считал, что плохое настроение исправника является самым подходящим для того, чтобы вызвать его на откровенный разговор и выведать то, что можно было бы узнать о положении дел в городе.