— Ну что, последний остался, — обладатель длинных рук и приплюснутого носа, мастер с пресным видом обозревал мутный вид из затянутого слюдой окна "рунной" избы: — зови, кто там у нас.
— Этот вот, помощник, — ткнув в мою сторону пальцем, писарь скорчил неприязненное выражение на своем одутловатом лице.
— Помощник?! Васька вроде, да? — обернувшись в мою сторону, лысый слегка оживился.
— Истинно так, — ошалев от того, что мое имя запомнил сам мастер, я еще ниже поклонился, чуть не ткнувшись лбом в дощатый пол.
— Ну, давай, коли так, не тяни, — начав вновь терять интерес, протянул "царский ключник".
Сойдя с занимаемого до этого места от дверей избы, я возложил ладонь на раскрытую станицу книги. Находящееся в верхней части листа, мое имя развеялось и, на какое-то мгновение, показались контуры имени из воспоминаний. Пространственный образ требуемой к воображению руны предстал перед моим внутренним взором, заставив отбросить полезшие в голову неуместные сейчас мысли и полностью сосредоточиться на обряде.
Тренируясь в школе, а потом и в "рунной" избе, я даже представить себе не мог, насколько длительным окажется процесс "вычерчивания" моего творения в памяти. Для того, чтобы все было правильно, надо было мысленно пройтись по всем изгибам силовых линий, представляя их в своем воображении единым конструктом. В моем случае было пять тесно переплетенных символов, что сильно затрудняло процесс и требовало куда больше трех минут.
Артефакт, всемирно известный как "ключ", терпеливо ждал, пока я закончу и мысленно дам подтверждение своей готовности. Мастер, он же мужчина с явными признаками высокого ранга в стихии Огонь, с вновь пробудившимся интересом уставился на меня. По требованию, он предоставлял "ключу" энергию, позволяя наполнить собственным бахиром удерживаемый в моем сознании конструкт.
— Борис, Женя, контроль, Сергей, посмотри снаружи, — уже не кажущийся расслабленным и подвыпившим, мастер раздал указания, стоило артефакту начать напитывать мою руну энергией.
— Я мальчика учил руны составлять, он себе эту руну сам рисовал, не иначе, как что-то напутал, — показал свою прозорливость Олег Рымович, почуяв накаляющуюся обстановку.
Стоило обряду выйти за рамки обыденности, как одутловатая фигура "рунного" писаря сгорбилась, а лицо приобрело заостренные контуры. Сквозь накопленный за последние годы жирок, даже беглым взглядом стали заметны доставшиеся от природы крысиные черты лица.
— Разберемся, — процедил сквозь сжатые губы мастер, продолжая снабжать энергией требующий еще и еще бахира, висящий на шее артефакт.